Если хочешь, останься
Шрифт:
– Пока нет, – с разочарованием, как показалось Огюсту, ответил Теодор, – но, возможно, это придёт со временем. А вот то, что ты по крови близок первому владельцу замка – это очень важно. Я пока не понимаю, плохо это или хорошо, но то, что это чрезвычайно важно – это несомненно!
– А граф Шеффилд совершенно случайно не был носителем древней крови? – задумчиво проговорил Хасид, ни к кому конкретно не обращаясь. – Потому что если был, то и о нашего Огюста она тоже может быть.
– Я ничего такого про себя не знаю. Но Эрвин сказал что-то о том, что граф стал Хозяином леса потому что в нём заговорила древняя кровь… – смущённо пожал плечами Стендридж, – это надо у отца спрашивать, а лучше – у деда, он всегда интересовался историей нашей семьи. Если кто и в курсе, то только он… Если бы было побольше времени, я мог бы у него спросить.
– Было бы просто замечательно, – с воодушевлением воскликнул Тео, – а скажи, твой дед, он только историей вашей семьи занимался?
– Да нет, – Огюст смутился, – кажется, он вообще историей очень увлекался, просто мне тогда это было совершенно неинтересно.
– А ты можешь с ним связаться? – Хасид не настаивал, а просто спрашивал, но Огюст догадался, что раз уж в такое неспокойное время друг ректора думает об этом, то уж, наверное, не просто так.
– Могу, конечно, – сказал Огюст, – дед живёт отшельником в своём охотничьем замке, но переговорный артефакт у него точно есть, отец регулярно с ним общается.
– Тогда было бы замечательно, если бы ты смог связаться с ним в самое ближайшее время, – попросил Теодор, машинально поглаживая полученный в подарок меч, – и спросить у него, не было ли в вашем роду носителей древней крови. Ну и попутно уточни, как Стендриджи связаны с Шеффилдами.
– Я попробую сейчас, – решительно сказал Огюст, – дед, насколько я слышал от отца, ложится поздно, так что, думаю, он ещё не спит.
– Спасибо, – Теодор устало улыбнулся юноше и сказал, – если что, буди любого из нас, не глядя на часы. Договорились?
– Конечно, лорд ректор, – Огюст встал, но Теодор остановил его.
– Сейчас наступает такое время, когда мы все – не преподаватели и студенты, а соратники и друзья. Поэтому я прошу тебя называть меня по-простому, Теодором, ни к чему нам сейчас ненужные расшаркивания.
И ректор протянул ошеломлённому Огюсту руку, которую тот молча пожал, не зная, что сказать.
– Присоединяюсь, – Хасид подошёл к молодому человеку и обменялся с ним крепким рукопожатием, а за ним то же самое проделали и призраки. Огюсту было невероятно странно пожимать призрачные ладони, которые не были совершенно прозрачными, оно были просто словно окутаны туманом.
– Я постараюсь выяснить как можно больше, – он коротко поклонился и вышел из кабинета, а оставшиеся люди и призраки переглянулись.
– Ставлю золотой, что странные древние в Стендриджах отметились, – проговорил Харви, – может, оттуда у парня и талант. А вообще… кто бы мог подумать год назад…
Огюст вышел от ректора и решительно направился в сторону комнаты, где расположились друзья, осторожно, стараясь никого не разбудить, пробрался к своему месту, вынул из специального футляра переговорный артефакт и так же осторожно вышел. Он очень старался ничего не задеть, и поэтому не заметил внимательный взгляд, которым проводил его граф Леонард, моментально проснувшийся, как только юноша вошёл в комнату. Не понимая, с кем Огюст может выйти на переговоры в такое странное время, генерал Шелдон бесшумно поднялся с кровати, натянул сапоги на мягкой подошве и, неслышно ступая, вышел вслед за Огюстом Стендриджем.
Ещё по пути в комнату Огюст решил, что разговаривать с дедом попробует из своей старой комнаты, той, где сейчас стояли его сундуки: не мог же он притащить столь необычные предметы в общую комнату… Не из-за недоверия к остальным, а просто потому, что это было нечто, принадлежащее только ему, его советчики, почти друзья. И молодой человек очень надеялся, что, став свидетелями его разговора с дедом, сундуки смогут заметить что-нибудь такое, на что он просто не обратит внимание.
– Явился, наконец-то…
– Огги, ты почему не спишь?..
– А чего ты пришёл на ночь глядя?..
Сундуки встретили его ворчанием, но оно было не обидным, а каким-то тёплым, заботливым, может быть, потому что Огюст прекрасно знал, что его необычные друзья искренне встревожены происходящим и действительно переживают за него.
– У меня столько всего произошло! – за прошедшие месяцы делиться с сундуками всем, что случилось в течение дня, вошло у молодого человека в привычку, тем более что одушевлённые сундуки зачастую давали ему очень дельные советы.
– Рассказывай, – велел Первый, а Третий и Второй просто передвинулись поближе и широко распахнули круглые жёлтые глазищи.
Огюст, стараясь не затягивать, но при этом ничего не упустить, рассказал о встрече с Эрвином, о том, какие клинки он получил, о своём разговоре с Теодором и о его предложении дружбы. Сундуки ахали, охали и всячески сопереживали. При известии о возможном наличии у Огюста той самой таинственной древней крови они многозначительно переглянулись, но, стоило юноше поинтересоваться, в чём дело, тут же отговорились какой-то ерундой. Идею поговорить с дедом именно отсюда сундуки поддержали и пообещали внимательнейшим образом следить за разговором, а потом непременно поделиться соображениями.
– Я, правда, в последний раз говорил с ним лет пять назад, – вздохнул Огюст, – и разговор был не из самых приятных. Но, надеюсь, за эти годы он перестал на меня сердиться, как думаете?
– Не попробуешь – не узнаешь, – философски ответил Второй. – Давай уже, вызывай, а то вообще не успеешь поспать, а завтра дел, как говорит… ммм… один наш знакомый… миллион и одно.
– Надо же, – улыбнулся Огюст, – Мортимер тоже любит эту фразу и часто её повторяет.
– Да ты что? – очень натурально изумился Третий. – Вот ведь как бывает! Да ты не отвлекайся, а то дедушка спать ляжет, время позднее, зачем старичка беспокоить?
– Хорошо, – согласился молодой человек и, поставив на стол пирамидку, нажал на грань вызова. Через несколько секунд она замерцала чистым зелёным цветом, а ещё чуть погодя над ней развернулось переговорное окошко.
Огюст увидел смутно знакомый ему по немногочисленным визитам к деду кабинет, стены которого до самого потолка были заставлены стеллажами с книгами. В центре стоял гигантский письменный стол, заваленный свитками, древними пергаментами, какими-то раскрытыми фолиантами и глиняными табличками.