Если к другому уходит невеста
Шрифт:
А я лопала. Да.
Вот, тогда состоялся очень странный, но вполне в нашем стиле, разговор:
— Ты же помнишь, что хотела избавиться от злополучного платья? — уточнил Кит, приступая к очистке пятого мандарина.
Я, конечно, ничего такого не хотела и про платье совсем не думала, но согласно кивнула, потому что это не повод для скандала чудесным утром, да еще и посреди такого изобилия цитрусовых.
Ник, положив мне в рот очередную сочную
— Так вот, я его вернул на днях, пока ты спала. Не хотел тебя расстраивать, но Зинаида Прокофьевна таки договорилась с приятельницей и перенесла вашу с Максимом регистрацию на двенадцатое января. Так, просто скромная роспись без свидетелей в обеденный перерыв.
В животе мгновенно материализовался приличный кусок от айсберга, а очередной кусочек мандарина встал поперек горла.
Вот говорила же мне бабушка, не есть лежа, и нате вам!
Начиная паниковать, попробовала выбраться из недр постели, причитая:
— Кошмар! Надо срочно отменить! Я за него не пойду, даже если ты сейчас меня выставишь на мороз в одном пледе.
Спокойно валявшийся на кровати Никита Игоревич внезапно вызвал приступ острого негодования. Ишь ты, разлегся тут! Мандарины он чистит.
В ответ на мой испепеляющий, полный злости и ужаса взгляд этот красавчик только хмыкнул, и не успевшей отползти мне в рот загрузилась следующая долька цитруса:
— Поздно отменять. Я, скажем так, передоговорился. Сначала хотел просто данные жениха сменить. Но они там такие милые барышни оказались, искренне за семейное счастье радеющие, что я решил: «Гулять, так гулять…», — и замолчал, паршивец!
— Ник, зараза голубоглазая. Я сейчас тебя придушу, — забормотала я, выбираясь-таки из одеяла.
— Не сердись, душенька, не гневайся, лапочка, — веселился этот чурбан бесчувственный.
— Никита Игоревич, я официально заявляю: прибью тебя, и меня оправдают!
Ник заржал, отбросил в сторону мандариновую кожуру и принялся нещадно меня тискать, а потом перекатился так, что я оказалась полностью под ним, обхватил лицо моё руками и глядя в глаза проникновенно сказал:
— Любовь моя, Анна Васильевна, голубушка, имею ответное заявление…
И снова пауза.
Аж звенит все вокруг.
А нет, это его проклятый телефон.
Ник целует меня в нос, встает с кровати, и, подхватив трубку, выходит из комнаты, по пути влезая в халат.
Лежу в прострации и офигении.
Вроде как только что была заявлена любовь?
Но куда тогда э-э-э вот это все ушло?
Коварный смеющийся голос из коридора очень
— Вставай, боярыня Морозова Анна свет Васильевна! Собирайся поглядеть на наши семейные бары. А на обратном пути заедем твой новый паспорт забрать. И за последним чемоданом. И бабушкин сундук ты тоже хотела перевезти.
И этот… этот… удивительнейший и многогранный человечище… удалился в сторону своей любимой кухни, насвистывая чемпионскую мелодию «Queen».
Гад. Паршивец. Негодяй.
Пойду я, пожалуй, умоюсь. Да облачусь в новые соболя. Никуда бары от меня не денутся.
Паспорт хочу свой.
И побыстрее… переехать окончательно к официальному мужу.
Пока никаких больше невероятных сюрпризов мне добрый Дедушка Мороз Николай Николаевич от своих щедрот, да за хорошее поведение не отсыпал.
А то могу и не вывезти, даже на единорогах…
Кстати. Единороги! Нам срочно нужны в детский зал единороги!
'В жизни всему уделяется место,
Рядом с добром уживается зло…
Если к другому уходит невеста,
То неизвестно, кому повезло'.
К счастью, вновь, по старой русской традиции (ну, вы помните), вышло так, что в этот раз повезло Никите, от которого прямо перед Новым годом ушла яркая, элегантная и холодная Жанна. Правильная, одобренная семьей «невеста по сговору».
Возможно, это случилось по воле доброго деда с белой бородой, серебряным посохом и в красном тулупе (или даже двух).
А одновременно (случайно, так получилось, пыльца фей внезапно просыпалась) повезло и «нечаянной невесте» Анне, от которой прямо перед свадьбой улетел жених. Туда, откровенно говоря, ему и дорога.
Но главное, свезло всей многочисленной и разношерстной компании пожилых родственников профессорской наружности.
Ибо счастье молодых — это возможность для их близких вновь пережить чувства тридцати- или пятидесятилетней давности, например.
Это ведь так прекрасно, любоваться танцем счастливых и влюбленных новобрачных в центре главного зала третьего этажа сияющего и светящегося обновленного «Полюса», заедая свой восторг тарталетками с икрой и салатиком.
Так умилительно, что невольно приходится даже смахнуть нечаянную слезу.
И запить переживания очень приличным коньяком.
Так мило, нежно, трепетно.
Чарующе.
Было.
— Коля, прекрати есть салат и тарталетки! Там слишком много масла, тебе категорически нельзя! Ты подумал о правнуках?
— Ну, Ева!