Если любишь
Шрифт:
А потом он и вообще забыл обо всем этом. И не вспомнил бы, если бы не мать. Она сказала ему однажды:
— Видела я недавно Ивана Семеновича, зоотехника нашего. Был он на заимке, видел там Ланю. И что-то ему подозрительным показалось. Похоже, говорит, что Евсей собирается женить на ней Леху. Невестой зовет, подшучивает на этот счет.
— Леху женить на Лане?! — так и вскинулся Максим. — Что она, дурная, за идиота идти?..
— Она-то не дурная, но задурить могут. Иван Семенович попытался с ней потолковать, да не вышло откровенного разговора. Стесняется она. Думала я сама съездить,
Максим не заставил себя упрашивать.
— Мы сегодня же туда слетаем. В такой оборот старого злыдня возьмем — тошно ему станет.
Зинаида Гавриловна встревожилась.
— Так тоже не годится. Лучше уж тогда я съезжу… Надо выяснить тактично, без скандала.
— Нет уж, поедем мы, — не уступил Максим.
— Только не скандалить. Если нужно, поговорите с Евсеем твердо, но спокойно. А с Ланей совсем надо осторожно.
— Ладно, зря бучу затевать не станем.
Максим собирался позвать с собой Тихона (школьных подружек, он знал, у Лани нет), но не нашел его дома. Тихон, как обычно, пропадал на рыбалке. Тогда Максим вскочил на велосипед и помчался к баньке один.
Был как раз обед, когда он подкатил к перешейку. Черный остервенело заметался на цепи.
— Эй, уберите собаку! — крикнул Максим.
Ланя, Евсей и Леха сидели за столом, приткнутым к стене избенки, хлебали, по обыкновению, молоко с ягодой. Увидев, на кого кинулся Черный, Ланя зарделась, не помня себя выскочила из-за стола.
— Не егози! — прикрикнул на нее Евсей. Потом еще громче рявкнул в сторону Максима: — Ну-ка, уматывай, пока цел! Ишь, собаку ему убери… Я вот с цепи ее спущу — она тебе порвет ляжки, тогда узнаешь, как шляться где не просят!
Максим попытался пройти, заслонившись велосипедом. Но Черный так стремительно метался по проволоке, что пришлось отступить.
Ланю остановил не окрик Евсея. Она бы все равно отвела Черного, закрыла его в баньке. Но он и на нее кидался так же зло, как на всех чужих. Ничем не в силах помочь, она только прижимала руки к груди и со страхом смотрела, чем все кончится.
Максим еще несколько раз требовал, чтобы Евсей отвел собаку. Ничего не добившись, он некоторое время стоял у перешейка, обдумывая, как быть. Потом повел велосипед обратно.
Ланя замерла в ожидании: уехать он решил или переплывает где-то реку?.. Только что это? Максим снова повернул велосипед, вскочил на него, низко пригнулся, стал разгонять его и с предельной скоростью помчался прямо на собаку…
С ума он сошел! Ведь изорвет его Черный!..
Но собака не устояла, отскочила в сторону, а велосипед в это время вихрем промчался мимо нее. Когда кобель опомнился, Максим был уже недосягаем.
Вот он подкатил к избе, соскочил на землю, сказал взбудораженно:
— Здравствуй, Ланя!
— А с нами, значит, не здороваешься? — угрюмо поинтересовался Евсей.
— Вам, кажется, не за что здоровья желать! Вы же хотели, чтоб меня кобель порвал.
— Порвал бы — никто и отвечать не стал. Пес — он не зря тут посажен, колхозное стадо охраняет.
— Вотчину [1] он вашу охраняет!
Евсей не знал, что такое вотчина, но переспрашивать не стал, решил: слово бранное.
1
Вотчина — термин древнерусского гражданского права для обозначения земельного имущества с правами полной частной собственности на него.
— Сопляк ты еще, чтоб старикам указывать!..
Он принялся честить парня на чем свет стоит. Но Максим вовремя вспомнил наказ матери не скандалить попусту. И сказал спокойно:
— Отойдем, Ланя, в сторону. Поговорить мне с тобой нужно.
— Никуда она не пойдет! — наливаясь злой кровью, еще отчаяннее закричал Евсей. — Нечего ей с парнями шушукаться. Отец с матерью наказывали и близко никого не подпускать. Договорено — за Леху ее берем!..
Максим опешил. Он собирался исподволь все разведать, выяснить, а Евсей сам громогласно признавался в своих черных замыслах. И вот, страшнее всего, объявил, что он уже опоздал…
«Правда это?» — с испугом глянул Максим на Ланю. Ланя стояла, потупившись, сгорая от стыда. Она и сама впервые услыхала; что родители согласны выдать ее замуж за Леху. До вчерашнего вечера она не верила в серьезность таких замыслов. Но вчера…
Утром Леха и Евсей, как было заведено, ушли за ягодой. Ланя же осталась. Старуха приболела, надо было печь хлеб. Договорились, что обедать сегодня Евсей с Лехой не придут, потому что будут ягодничать на дальнем краю полуострова. Ланя пообещала принести им обед.
Хлеб она испекла рано. Сидеть без дела со старухой нестерпимо скучно, и девушка, прихватив с собой узелок, побежала к Евсею с Лехой. Увидела их еще издали — они сидели на пригорке — и надумала, подкравшись незаметно сзади, для забавы попугать, завозившись в кустах, засопев, как медведь. Но когда подкралась, услыхала такое, что кровь похолодела.
— Проворонишь ты девку… А девка — не скоро другую такую найдешь. Тихая, послушная, работящая. И родители наши же, значится, всяко подходящи друг другу… Но, видишь, не хочет она по законному-то. Слыхал, сколь уж раз я удочку закидывал — только похохатывает! А ты чего гляделками-то хлопаешь? Притиснул бы ее, помял как следует — сразу бы сговорчивее стала. Крик подымет — не страшно, никто не услышит. А и услышит, какой с тебя спрос?.. Тебе все можно…
Старик наставлял сына сердито, требовательно. И Леха, кажется, чего-то понимал. Он гыкал, похохатывал…
Ланя стояла ни жива ни мертва… Опомнившись, она тихонько отошла подальше, заплакала от обиды и беспомощности.
Как ей было спастись? Если бы она умела плавать!.. Кинулась бы сейчас в воду и живо была бы на том берегу. Но она совсем не умела держаться на воде. А Черный и близко ее не подпускает к перешейку. Может быть его постепенно приучать, подкармливать незаметно от Евсея и Лехи. Только когда же она его приучит! В полном смятении, так и не придумав, как можно спастись, Ланя вернулась на заимку.