Если наступит завтра
Шрифт:
Обернувшись, Катя взглянула в карие глаза своего возлюбленного, потрясенного ее откровенными словами и любовью, и страхом, отразившихся во взгляде молодой женщины. Между тем она продолжала, пытаясь вложить в слова истинные чувства.
– Я не помню кто я! Не знаю, каким было мое прошлое, и куда исчезли близкие мне люди. Но ты заменил мне весь мир! Ты словно вдохнул новую жизнь в мое тело, исцелил мое сердце, уставшее от тоски и одиночества. Теперь ты – смысл моей жизни, всего моего существования. Если ты покинешь меня, я погибну от горя!
Страсть и мольба, звучавшая в ее голосе, светившаяся в ее глазах, сказали полковнику Муравьеву больше любых
Он притянул ее к себе, заключив в нежные объятия.
– Как ты можешь так говорить? А что если у тебя есть семья, муж, который ждет и ищет тебя?
Возможно, все так и было, но прошлое теперь перестало иметь для нее значение. Где-то в глубине ее души зарождалось странное ощущение – словно она долгое время блуждала по темному лабиринту, а Никита и его любовь стали для нее единственным огнем, светом, благодаря которому она выбралась из удушающей тьмы, чтобы чудесным образом возродиться для новой жизни, подарившей ей еще одну возможность обрести долгожданное счастье.
–Теперь это не важно! Я не хочу никого другого, кроме тебя! Я нуждаюсь в тебе, как человек нуждается в кислороде для жизни, для дыхания! Ты стал моим миром и моей вселенной! Я готова на все, лишь бы остаться рядом с тобой. Прошу тебя, не прогоняй меня! Ты так нужен мне!
Она говорила, вкладывая в свои слова и свой взгляд свои мысли, свою душу и свою любовь. Она не знала, зачем завела этот разговор, повинуясь безумному страстному порыву, словно исходившему из тайников ее души. Она была уверена лишь в одном: надо дать ему понять, насколько искренни ее чувства.
Потрясенный полковник Муравьев едва ли смог найти слова, способные утолить желания и сомнения его возлюбленной. Потому он, прижав ее к себе еще крепче, глядя прямо в обращенные на него глаза, сейчас напоминающие цвет грозового неба, ответил, пытаясь вложить в слова все чувства, обуревавшие его в тот момент.
–Моя невозможная любовь! Разве я дал тебе повод усомниться в моих чувствах? Что касается твоих страхов: неужели ты думаешь, я смогу прогнать тебя, после всего, что произошло между нами? Ты говоришь, будто я вдохнул в тебя жизнь, но, поверь, я мне кажется, напротив, это ты дала мне понять – все эти годы я жил, подобно роботу, забыв о таких чувствах, как любовь и нежность. Так разве я могу тебя бросить? Разве я похож на человека, способного на подобный поступок?
Катя покачала головой.
– Не знаю. Я совсем запуталась! Я уверена лишь в одном – в своих чувствах к тебе, и в том, что если ты меня покинешь, я погибну!
Он прижал ее к себе еще крепче, и Катя ощутила всю силу желания, вновь охватившего его.
– Катюша, я не знаю, что ждет нас завтра. Да никто из тех, кого ты встретишь в лагере, не сможет тебе ответить на этот вопрос. Я знаю лишь одно – я никогда не откажусь от тебя! Ты – моя женщина, моя жена и моя возлюбленная! Неужели тебе этого мало?
Теперь она чувствовала себя намного лучше. Успокоенная его словами, стараясь поверить в их искренность, она снова отдалась страсти, огнем охватившей все ее тело, ее сердце и душу. Несколько часов до самого рассвета она отдавалась единственному мужчине, ставшему смыслом ее жизни, смыслом ее существования, даже не подозревая, какие коварные сюрпризы
Глава 3
Пасмурный зимний рассвет постепенно занимался над спящим на первый взгляд лагерем, тем не менее пребывающем в состоянии постоянной боеготовности, а средства защиты, кажущиеся невидимыми, оставались постоянно включенными.
Катя, после безумной ночи любви едва сомкнувшая глаза, на рассвете, резко открыла их, так и не поняв до конца, видела ли она во сне длинный больничный коридор, пустынный, но почему-то таивший немало скрытых опасностей. Открыв глаза и уютно устроившись на плече своего любовника, она вдруг осознала, что боится засыпать, и страх этот кроется не только в опасении не увидеть любимого после пробуждения. Во сне ее поджидали опасности, и вместе с тем сон, вероятно, призван помочь ей открыть занавес, скрывающей ее прошлую жизнь.
Сейчас же ей показалось, что время для сна прошло, и, хотя она всю ночь отдавалась страстным ласкам и нежным объятиям своего возлюбленного, она почти не ощущала усталости, напротив – ее переполняла энергия.
Сквозь пелену сладостной неги, окутавшей молодую женщину, она с огорчением услышала стук в дверь, мгновенно разбудивший ее возлюбленного. Накинув рубашку, Никита пошел открывать, явно не испытав особой радости при виде стоявшего на пороге майора Назарова.
– Что случилось? Что-то срочное? – спросил полковник.
– Звонок из штаба. Ты уж извини, тебя хочет видеть начальство. У них какое-то важное донесение.
– Ладно. Буду через десять минут.
Захлопнув дверь прямо перед носом своего товарища, совершенно не ожидающего подобного обращения, полковник Муравьев с сожалением повернулся к Кате, раскинувшейся на кровати во всей своей красоте. Не желая отпускать любимого, она попыталась прибегнуть к средству, которое смогло бы его удержать, однако уже тогда она понимала, что между ними всегда будет стоять война, призванная постоянно разлучать их. Он посвятил войне много лет, в то время, как она появилась в его жизни лишь вчера, и едва ли успела занять в ней серьезное место, несмотря на все признания прошедшей ночи. Однако его нежность поборола все ее сомнения – Никита подошел к ней, накрыл ее одеялом, ласково поцеловав губы, припухшие от бесконечных поцелуев.
– Мне нужно идти, моя родная. Надеюсь, ты не заметишь моего отсутствия. И кстати, постарайся быть паинькой и не натворить глупостей.
С этими словами он оставил ее одну, и Катя сразу же ощутила холод гнетущего одиночества, словно вся радость мира, сосредоточившаяся в одном единственном мужчине, покинула ее. И вместе с тем она не могла бездействовать. Она не могла все время спокойно сидеть, ожидая любимого, пока не выяснит, кем являлась на самом деле. Только как ей это сделать?
Размышляя, Катя приняла горячий душ, надев принесенную майором Назаров одежду, не очень элегантную, но достаточно удобную, состоящую из теплых штанов и обтягивающего свитера. Внезапно почувствовав голод и осознав, что в последние сутки ее пищей были исключительно нервные потрясения и любовные ласки, Катя попыталась вновь отыскать что-нибудь съестное в скромном жилище ее возлюбленного, однако поиски оказались безрезультатными. Собираясь выйти на улицу, чтобы выяснить у Никиты или майора Назарова, не питаются ли в будущем, куда она попала, воздухом, Катя одела теплую куртку, как вдруг услышала осторожный стук в дверь, более напоминающей слабый скрежет.