Если наступит завтра
Шрифт:
–Никита, мы всем выясним, насчет Южного рубежа. Майор Назаров нам все подробно расскажет.
Майор молча кивнул.
–Ты же иди, займись своей раненой возлюбленной, пока вся кровь не вышла из ее тела. Мы свяжемся с тобой, если понадобиться. В любом случае я думаю, до утра мы ничего предпринимать не станем, быть может только, пошлем разведку.
Никита, молча поблагодарив полковника Тихомирова взглядом, покинул место, откуда несколько бесконечных часов командовал сражением. Полковник Тихомиров оказался прав – солдаты установили домики для себя и своих командиров, и теперь лагерь зажил обычной жизнью, прерываемой лишь то и дело раздающимися
Вскоре добравшись до домика, к которому за время войны уже привык, радуясь в тайне новому изобретению, дающему возможность и командирам, и солдатам во время походов жить почти нормальной жизнью со всеми удобствами. Американцы бы много отдали за технологию создания таких военных жилищ, но возможности нашей страны, после атомного удара, как ни странно, ушли далеко вперед.
Никита, войдя в дом, осторожно положил молодую женщину на кровать, на которой прошлой ночью они предавались страстным ласкам. Стараясь отогнать от себя посторонние мысли, он сосредоточился на деле: нашел аптечку, и, удостоверившись, что в ней имеется все необходимое для предстоящей ему операции, попытался сосредоточиться на дальнейших действиях. Скинув грязную одежду, он набросил чистую рубаху, решив, что после примет душ, и, тщательно промыв руки, запачканные порохом и кровью возлюбленной, направился к кровати, где лежало бесчувственное тело.
Вздохнув, он решил для начала разодрать пропитавшуюся кровью рубашку. Под рубашкой ничего не было, и, стараясь не смотреть на обнаженную грудь девушки, полковник осторожно отмыл тело от начавшей запекаться крови. Осмотрев раненое плечо возлюбленной, он тяжело вздохнул. Рана оказалась не серьезной, и все выглядело бы не так плохо, если бы пуля не застряла в плече. Ее необходимо вытащить, иначе может начаться заражение, гораздо более опасное, чем само ранение.
Никита тяжело вздохнул. Господи, если бы только речь шла о ком угодно, он бы уже давно вытащил пулю! Как же трудно сосредоточиться на предстоящей операции после долгих часов бесконечного боя и волнения за судьбу Кати, едва не доведшего его до безумия. И все же, не стоит терять время.
На несколько мгновений покинув возлюбленную, Никита подошел к шкафу, достав оттуда бутылку с отвратительным пойлом, по цвету напоминавшем коньяк или виски. Впрочем, он и солдаты давно привыкли ко вкусу этого напитка, поскольку никаких других вариантов в армии просто не было! Сделав большой глоток и даже не поморщившись от горького привкуса, полковник Муравьев вернулся к кровати. Нагрев щипцы до необходимой температуры, он, стараясь придать дрожащим рукам твердость, попытался поднести их к ране, но внезапно холодные пальцы молодой женщины сомкнулись на его руке.
–Все так плохо? – прекрасные глаза смотрели на полковника, а голос показался ему хриплым и безжизненным. Ее состояние объяснялось потерей
–Вовсе на так уж плохо! – ответил он, пытаясь прийти в себя от неожиданности. – Пуля застряла в плече. Рана не серьезная, но ты потеряла много крови. Прости, я должен достать пулю!
Через силу она попыталась улыбнуться.
–Я бы доверила тебе свою жизнь! Делай, что считаешь нужным. Я выдержу, не переживай.
Внезапно ее лицо исказила гримаса боли. Никита ошибочно подумал, будто боль вызвана ее раной, однако в тот момент Катя ощутила острую потребность поведать ему обо всем, что случилось с ней в лагере майора Самойлова. Иначе она просто не сможет смотреть ему в глаза! Пусть он узнает, а там, будь что будет!
–Никита я должна сказать тебе нечто важное! Прошу, выслушай меня, прежде чем начать……операцию….
–Я слушаю, моя родная!
С трудом подбирая слова, Катя поведала возлюбленному об отвратительном насилии майора Самойлова, желая оказаться в любом другом месте вселенной, только не с ним. Но она должна была это сделать! Так подсказало ей некое чувство, интуиция, которая помогла ей достать требующуюся ей информацию в Южном рубеже. Та же интуиция подсказывала ей – нельзя ничего говорить ему о своей Силе, по крайне мере до определенного периода. Ее Сила должна остаться ее тайной, и с этим она ничего не могла поделать. Зато, облегчив свое сердце и избавившись от сомнений, Катя почувствовала себя намного лучше, хотя избегала смотреть в глаза полковника, боясь увидеть в них ненависть, или, того хуже, презрение.
После ее рассказа воцарилось молчание, ставшее вскоре невыносимым. Первой не выдержала молодая женщина. Все еще опасаясь смотреть на любимого, она спросила срывающимся от волнения голосом, не имеющим ничего общего с ее раной:
–Ты теперь презираешь меня? Если ты меня прогонишь, я уйду, но знай, в таком случае моя жизнь перестанет иметь для меня всякое значение. Я…….
Никита осторожно приложил палец к бледным губам своей возлюбленной. Оказавшись с ним лицом к лицу, она уже не могла избежать этого, невольно взглянув в глаза полковника. Ее едва не затрясло от облегчения, ведь в его взгляде она увидела ту же любовь, что и прежде.
–Катя, еще несколько слов, и я начну думать, что у тебя начался бред. Конечно, ты рассказала мне чудовищные вещи, но разве ты хотела того, что произошло?
–Я бы лучше убила себя…….
Его пальцы принялись нежно гладить ее лицо.
– А теперь, запомни на всю жизнь, моя невозможная любовь. Ты здесь, ты со мной, и ты не представляешь, как я благодарен за это судьбе. Пока тебя не было рядом, я едва не лишился рассудка. Поэтому все твои сомнения и тревоги лишены всякого смысла! А что касается майора Самойлова…….
При упоминании майора, красивые черты лица полковника исказила ярость.
–Что касается майора, лучше ему не встречаться у меня на пути!
Катя невольно подумала о том, что к майору Самойлову у нее имеются свои счеты и она намеревается их свести с ним без участия своего возлюбленного. Впрочем, разговор с Никитой отнял у нее много сил, и она устало откинулась на подушки, решив отложить возможные объяснения на более позднее время.
–Делай то, что нужно, любимый! – произнесла она хриплым голосом. – Поверь, я выдержу все!