Если нет проблем
Шрифт:
Курилов охнул и чуть не свалился со своей горки. Фантастикой он не увлекался, но "Машину времени" в школьные годы читал. Ему показалось, что горизонт на мгновение покачнулся. Потрясенный Курилов с трудом проговорил:
– Я попал в будущее?
– Сложно ответить. Если взять один темпоральный вектор - да, если другой - нет, а если начать выяснять по троичному полю...
– Но я не в своем времени?
– перебил Курилов.
– Не в своем.
– Назад вернусь?
– Что считать возвращением? Тут несколько
– А как же быть?
– растерялся Курилов.
– Я же говорю: миксис убывает, и в известном смысле что-то вернется...
Курилов вскочил на ноги.
– Как это "что-то вернется"? В каком известном смысле?
Юноша лениво потер мускулистую грудь и вздохнул.
– Ох, сложно. Я просто хочу учесть все параметры, а если крайне, повторяю, крайне упрощенно, то, конечно, вернешься.
– Так бы и говорили.
– Курилов успокоенно опустился на розовый песок.
Юноша повел рукой, за его спиной возникло что-то белое и пушистое на вид, и юноша погрузился в это белое и пушистое, как в ванну с шампунем, так что осталась видна только чернокудрая голова.
– Еще?
– расслабленно донеслось из пены.
– Только так все трудно.
– Значит, в будущем...
– пробормотал Курилов, соображая, о чем бы таком расспросить.
– Войн, конечно, у вас нет?
– Войн... войн...
– Юноша наморщил нежный лоб, просветлел лицом. Ах, войн? Нет.
– Прекрасно. А энергетическая проблема? Энергии хватает?
– Энергии хватает.
– Голод, болезни?
Юноша удивленно посмотрел из своего пузырящегося шампуня.
– Голод - это когда нечего есть, - пояснил Курилов.
– Хлеба нет, масла, сосисок вот. А болезни - это когда болен человек.
Юноша молчал и потирал лоб.
– Ясно, - сказал Курилов удовлетворенно.
– А в космос далеко залетели?
– Нет, - с облегчением ответил Давид, отняв руку ото лба.
– Вообще не залетели.
– Почему? А кто же его будет покорять? А мы-то стараемся!
– Зачем? У нас все есть.
Курилов округлил глаза и совсем развязал галстук.
– Откуда?
– Репликация.
Это слово было Курилову смутно знакомо, а возможно, он спутал его со словом "аппликация".
– Пояснить можно?
– Можно.
– У юноши был немного рассеянный вид, словно он к чему-то прислушивался.
– Самовоспроизводящиеся структуры. Создаем все, что нужно и сколько нужно. Никаких проблем.
– Никаких проблем...
– растерянно повторил Курилов. Ему вдруг стало грустно и обидно.
– А не скучно вам? Ну, без проблем. Чем же вы тогда занимаетесь?
Юноша перестал прислушиваться и совсем погрузился в пену.
– Миксис почти на нуле, - раздался его спокойный голос.
– На вопрос о наших занятиях ответить сложно. Тут ведь множество факторов...
–
Чернокудрая голова вынырнула из пены, на Курилова спокойно посмотрели голубые глаза Давида.
– Лично я занимаюсь уборкой.
– Уборкой чего?
– Отходов. Поликомпонентная деятельность предполагает некоторые отходы, хотя и необязательно. Но тут нужно исходить из принципа необходимости, понимаешь? Отходы все-таки нужны для того, чтобы был нужен я. Думаю, это вполне позитивное решение.
– Так вы, выходит, что-то вроде дворника?
– изумился Курилов.
Юноша опять наморщил лоб.
– Ну, есть у нас такие люди, - пояснил Курилов.
– Убирают всякий мусор, листья опавшие, окурки, бумажки всякие.
Давид понимающе улыбнулся.
– В этом смысле, конечно. Хотя... А чем оперируют эти... двор- ники?
– Чем убирают?
Давид кивнул.
– Метлой убирают. Есть у них такое орудие производства - метла. Инструмент такой. Состоит из длинной палки, к нижнему концу крепятся прутья - высохшие ветви растений, - вот он берет метлу и убирает мусор. Подметает.
– Ясно. Если уж так упрощать, то я не дворник, а метла. Потому что дворник - человек.
– К-как?
– бормотнул Курилов и, пошарив рукой, нахлобучил шапку.
– Именно метла, - просветлев лицом, повторил Давид.
– Сейчас просто момент функционального перерыва. А это все, - он широко повел рукой вокруг, - как бы временно реализованные мои... н-ну... Нет, сложно!
– Он досадливо нахмурился, рощица с красными огурцами задрожала, расплылась и превратилась в некие гигантские подобия сосисок.
– Скажем так: функции демиурга не утрачиваются, но трансформируются в соответствии с новой символикой, и террестация никогда не следует ограниченному выводу офранинга...
– Так вы человек или нет?
– вскричал Курилов.
Юноша всплыл из пены, мечтательно заложил руки за голову, потянулся всем мускулистым телом.
– Привычка. В период функционального перерыва все мы, возможно даже и неосознанно, стремимся принять вид людей. Здесь есть несколько объяснений, но миксис уже на точке схлопывания. Все мы имиджеры. Вот тебе и влияние людей.
– Давид покачал головой.
– Их нет, а мы постоянно в них перевоплощаемся, и тут, конечно, действует, хотя и не в полном объеме, правило рикошетирующих плоскостей, но, с другой стороны...
– Куда же они делись?
– вцепившись в лежащее рядом пальто, просипел Курилов.
Юноша вздохнул.
– Ушли. Что им здесь было делать? Можно понять...
– Куда?
Давид не успел ответить. В лицо Курилову плеснула темнота, и в следующий момент он чувствительно приложился подбородком к чему-то твердому и холодному.
Потом Курилов надел пальто, поглядел вокруг, отыскивая шарф, - но шарфа не было - и подобрал лежащий в снегу "дипломат". Подбородок побаливал.