Если спросишь, где я: Рассказы
Шрифт:
— А где это? Рядом с парком, что ли? — спросил я.
— Да, а зачем тебе? — он явно испугался.
— Я там тоже неподалеку живу, может, вместе на твоем велике поедем, я на раму сяду? Педали можно крутить по очереди. У меня есть сигаретка, можно покурить, если она, конечно, не промокла.
Но он только и сказал:
— Мне очень холодно.
Я промыл свою часть рыбы в реке, открыл ее пасть и подставил так, чтобы вода заливалась ей в рот и вытекала с другого конца, вернее, из того, что от нее осталось.
— Мне очень холодно, — повторил парень.
Я увидел, как Джордж катается на велосипеде на другой стороне улицы. Он меня не заметил. Я прошел на задний двор, чтобы снять ботинки, потом отвязал корзинку и открыл крышку, приготовившись войти в дом с победной ухмылкой.
Я услышал голоса и заглянул в окно. Они сидели за столом. Кухня была вся в дыму. Дым шел из сковороды, стоявшей на плите. Но им как будто бы было все равно.
— Я тебе святую правду говорю, — сказал он. — Ничего дети не знают, вот увидишь.
— Ничего я видеть не хочу, если бы я раньше знала, то молилась бы, чтоб они умерли, — ответила она.
— Да что с тобой? Ты смотри не заговаривайся!
Она заплакала. Он бросил сигарету в пепельницу и встал со стула.
— Эдна, посмотри, сковородка горит! — крикнул он.
Она обернулась, отодвинула стул, на котором сидела, схватила сковородку за ручку, да как шмякнет ею о стену над раковиной.
— Ты что, с ума сошла? Смотри, что ты наделала! — Он схватил тряпку и начал стирать гарь со сковородки.
Я вошел через заднюю дверь, встал на пороге и говорю, а сам улыбаюсь:
— А я такое поймал на речке. Вы такого еще не видели. Только взгляните. Нет, вы гляньте. Гляньте, что я поймал.
У меня тряслись колени. Я едва стоял на ногах. Я протянул ей корзинку, только тогда она заглянула внутрь.
— О, Боже, что это? Змея! Пожалуйста, забери ее, пока меня не стошнило!
— Быстро выкинь! — заорал он. — Ты что, не слышал, что мать сказала? Быстро убери это с глаз!
— Но, пап, посмотри, что я поймал, — сказал я.
— Я не хочу на это смотреть, — ответил он.
— Но это ведь гигантская радужная форель, которую я поймал в Берче. Вы только посмотрите! Ведь она огромная! Настоящее чудище! Я ловил ее, бегал туда-сюда по течению, как сумасшедший! — голос мой был и вправду безумным. Но я не мог замолчать. — Я и другую поймал! — я начал говорить быстрее. — Зеленую. Честное слово! Она вся была зеленая! Вся-вся! Вы когда-нибудь видели зеленую форель?
Он заглянул в корзинку и открыл рот от удивления.
Он заорал:
— Выкинь эту чертову тварь! Что, черт возьми, с тобой такое? Унеси эту пакость с кухни и выброси на помойку!
Я вышел на улицу. Посмотрел в корзинку: на крыльце, при свете лампы, то, что лежало внутри, блестело точно серебро. То, что лежало внутри, наполняло всю корзину.
Я вынул рыбу. Я держал ее в руках. Свою половину.
Велосипеды, бицепсы, сигареты
(Перевод А. Нестерова)
Позавчера Эван Гамильтон бросил курить, и уже два дня его преследовало ощущение: все, что он делает и говорит, напоминает о сигаретах. Он глянул на свои руки, залитые светом кухонной лампы. Поднес правую к лицу и понюхал пальцы:
— Пахнет.
— Ну да. Будто потеешь этим запахом, — кивнула Энн Гамильтон. — Я, когда бросала, — он меня три дня преследовал. Выходишь из ванной, а он все равно с тобой. Противно… — Она поставила на стол тарелки. — Я ведь понимаю… Знаешь, слабое утешение, но поверь: на второй день — хуже всего. Третий тоже не сахар, но, если продержался, считай, легче. Я рада, что ты всерьез надумал бросать… — Она коснулась его руки. — Позовешь Роджера? И сядем ужинать.
Гамильтон вышел за дверь. На улице уже стемнело. Было начало ноября, когда дни короткие и прохладные. На дорожке, ведущей к дому, Гамильтон заметил парнишку на приземистом, явно недешевом, велосипеде. Раньше Гамильтон его никогда не видел. Парнишка сполз на сиденье вперед и стоял, касаясь носками земли, удерживая равновесие.
— Мистер Гамильтон? — спросил он.
— Да… А в чем дело? Роджер?
— Ну… Роджер… Он у нас — с ним мама, они там выясняют… Он, Кип и, как его… Гэри Берман. Что-то про велосипед брата. В общем, не знаю… — пробормотал парнишка, сжимая резиновые ручки на руле велосипеда. — Но мама сказала, чтоб я поехал и позвал вас. Ну, кого-нибудь из родителей Роджера.
— Но с ним ничего не случилось? — спросил Гамильтон. — Нет, конечно… Ну, пойдем…
Он зашел на минуту в дом, надеть ботинки.
— Нашел его? — спросила жена.
— Да там какие-то проблемы — что-то с велосипедом, — пожал плечами Эван Гамильтон. — На улице ждет парнишка — не разобрал имя… Сказал, чтоб кто-нибудь из нас сходил к его маме.
— Но ничего не случилось?
— Да нет, не случилось, — Гамильтон посмотрел на жену и покачал головой. — Какая-то мальчишеская ссора, мать парня вмешалась…
— Может, мне пойти?
На мгновение Гамильтон задумался:
— Наверно, лучше тебе… Ладно, сам схожу. Подожди пока с ужином. Оно вряд ли надолго.
— Не нравится мне, что Роджер гуляет по ночам, — покачала головой Энн Гамильтон. — Ох, не нравится.
Парнишка сидел на велосипеде и то нажимал, то отпускал ручной тормоз.
— Далеко идти? — спросил Гамильтон, когда они двинулись в путь.
— На Арбакл-корт, — ответил парнишка и, поймав взгляд Гамильтона, добавил: — Рядом. Два квартала.
— В чем дело-то? — спросил Гамильтон
— Я не все понял… Брат был на каникулах, а Роджер, Кип и этот, Гэри Берман, катались на его велосипеде… Ну, и раздолбали его. Вроде того… Не знаю. Они говорили: брат не может найти велосипед, а Кип и Роджер последними на нем катались. А мама пытается выяснить, где велик.