Если спросишь, где я: Рассказы
Шрифт:
— А труп был страшный?
— Ну, хватит болтать, — вмешиваюсь я. — Доедай поскорее, Дин, и можешь выйти из-за стола.
— Ну, какой он был? — парень не унимается. — Интересно ведь!
— Ты, видно, меня не слушаешь, — начинаю я сердиться. — Ты слышал, что я сказала, а? Дин, ты слышал? — Мне хочется взять его за плечи и потрясти хорошенько. Так, чтобы он заплакал.
— Делай, что тебе сказала мама, — тихо говорит Стюарт. — Обычный труп, и хватит об этом.
…Я убираю со стола и не слышу, как сзади подходит Стюарт и касается моего локтя. От неожиданности я вздрагиваю и чуть не роняю тарелку.
— Что с тобой? — спрашивает он, отдергивая руку. — Клэр, что происходит?
— Ты напугал меня, — отвечаю я.
— Не слепой — вижу. Вроде раньше ты от меня не шарахалась, как черт от ладана.
Криво усмехаясь, он стоит в проходе, не давая мне пройти, пытаясь поймать мой взгляд. Потом делает шаг вперед — одной рукой обнимает меня за талию, а другой берет мою левую руку и прижимает ее к ширинке.
— Стюарт, не надо, прошу тебя, — я вырываю руку, он отступает на шаг назад и щелкает пальцами.
— Ну и черт с тобой, — бросает он мне. — Не надо так не надо. Но запомни…
— Ты угрожаешь? — переспрашиваю я, быстро глядя ему в глаза. От волнения у меня перехватывает дыхание.
Он пожимает плечами.
— Ладно, успокойся, это я так.
Еще тем вечером случилось вот что: мы сидели, смотрели телевизор. Стюарт, как всегда, в своем кожаном кресле-качалке, я забралась с ногами на диван — накрылась пледом, листаю журнал, в доме тихо-тихо, только телевизор работает. И вдруг голос диктора: «Передаем срочное сообщение: установлена личность убитой девушки. Подробности в вечерних новостях».
Мы переглянулись. После небольшой заминки Стюарт встал и сказал, что идет на кухню промочить горло. Хочу я что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, — ответила я.
— Я думал, за компанию, — пояснил он. — Из вежливости спросил.
Я вижу, он обижается, и прячу глаза, — мне стыдно, и в то же время я злюсь.
Он долго копается на кухне, но как только начинаются новости, он появляется в гостиной с бокалом в руке.
Сначала диктор рассказывает о четырех местных рыбаках, обнаруживших тело. Затем появляется фотография выпускницы старшего класса: с экрана смотрит темноволосая, круглолицая девушка, с ямочками на щеках и пухлыми губками. Потом идут кадры, снятые возле морга: вот к зданию направляются родители девушки производить опознание. У них обескураженные, печальные лица, они еле-еле, шаркая, идут по дорожке к крыльцу, где их встречает, предупредительно открыв дверь, молодой человек в темном костюме. И буквально через несколько секунд — кажется, только вошли — эти двое выходят из здания: женщина плачет, вытирая слезы платком, а ее спутник задерживается перед телекамерой, отвечая на вопрос журналиста: «Да, это она, наша Сьюзан. Извините, я не могу говорить. Надеюсь, они найдут того негодяя, — негодяев, сотворивших это, — чтоб не повадно было. Какие изверги…» — не договорив, он бессильно машет рукой. Потом они садятся в старенький автомобиль и вливаются в плотный транспортный поток.
Дальше диктор сообщает, что пропавшая девушка, Сьюзан Миллер, работала кассиршей в кинотеатре в Саммите — это городок в ста двадцати милях от нашего. По рассказам очевидцев, несколько дней назад эта девушка выскочила из кинотеатра и села в поджидавшую ее зеленую машину новой модели — судя по всему, водитель был ее другом или знакомым. Полиция хотела бы встретиться с водителем зеленого автомобиля.
Стюарт нервно кашляет, откидывается на спинку кресла и отпивает глоток.
Да, и вот еще что: тем вечером, после новостей, Стюарт сладко потянулся в кресле, выразительно зевнул и посмотрел на меня. Тогда я встала и начала устраивать себе постель на диване.
— Ты чего? — спросил он оторопело.
— Да что-то спать не хочется, — сказала я, отводя взгляд. — Посижу, почитаю, может, засну.
Он молча смотрел, как я стелю простыню, а когда я пошла за подушкой, он встал в дверях спальни, загородив проход.
— Я последний раз тебя спрашиваю: какого черта? Что ты изображаешь?
— Просто мне надо побыть одной, — ответила я. — Мне надо подумать.
Он фыркнул:
— А, по-моему, ты делаешь большую глупость. Я бы на твоем месте так не поступал. Слышишь, Клэр?
Я промолчала. А что было говорить? Я отвернулась и стала молча подтыкать края одеяла. Он постоял, посмотрел, потом, когда я выпрямилась, пожал плечами:
— Ну и хрен с тобой. Насрать мне на тебя, — и пошел. Шел по коридору и чесал затылок.
Сегодня утром прочитала в газете, что завтра, в два часа пополудни в городской церкви в Саммите состоится отпевание Сьюзан Миллер. Еще пишут, что полиция опросила трех свидетелей, видевших, как девушка садилась в зеленый «шевроле». Однако, номер машины до сих пор не установлен. И все же полиция взяла след, и расследование набирает обороты.
Я долго сижу над газетой, решая, что же мне делать, потом звоню своей парикмахерше.
И вот сушу волосы под феном, на коленях у меня раскрытый журнал, Милли занимается моими ногтями.
— Завтра еду на похороны, — говорю я между разговорами о ее напарнице, которая недавно ушла из парикмахерской.
Милли на секунду поднимает глаза, потом снова продолжает работать пилочкой.
— Я вам сочувствую, миссис Тростни. Искренне сочувствую.
— Хоронят молодую девушку, — говорю я.
— Хуже нет. У меня сестра умерла, когда я была еще ребенком, а я до сих пор переживаю. А кто она вам? — спрашивает она, немного помолчав.
— Просто знакомая. Мы не были подругами, но, знаете, все равно жалко.
— Да, тяжело. Я вам по-настоящему сочувствую. Не беспокойтесь, мы вас обработаем в лучшем виде. Как вам эта моделька?
— Вот эта? Неплохо… чудесно. Милли, скажите, вам никогда не хотелось быть кем-то другим или не быть вовсе, то есть вообще не быть?
Она воззрилась на меня:
— Нет, со мной такого не было, нет, никогда. И потом, — вдруг мне не понравилось бы, и что тогда?
Милли держит мою руку, — видно, думает о чем-то своем.
— Не знаю, просто не знаю… Можно другую руку, миссис Тростни?
Поздно вечером, в одиннадцать, я снова устраиваюсь на диване в гостиной, но на этот раз Стюарт ничего не говорит, просто смотрит, прикусив язык, потом отправляется спать.
Я просыпаюсь среди ночи, лежу, слушаю, как колотит калиткой об изгородь поднявшийся ветер. Я пытаюсь заснуть и долго лежу, смежив веки. Уснуть не получается, тогда я беру подушку и иду прочь из гостиной. У нас в спальне горит свет: Стюарт спит на спине, тяжело дыша открытым ртом. Я иду в комнату Дина и забираюсь к нему под одеяло. Спросонок он подвигается к краю, уступая мне место. Минуту я лежу тихо, потом обнимаю сына и зарываюсь лицом в его теплые волосы.