Если только ты

Лиезе Хлоя

— Это… не тот ответ, которого я ожидала. Что происходит?

— Зигги, — я беру её за руку и сжимаю. Нежно переплетаю наши пальцы. — Давай прогуляемся. Что скажешь?

Глава 31. Зигги

Плейлист: Brennan Lynch — Snow On The Beach

Себастьян мягко тянет меня за собой. Я в последний раз оглядываюсь через плечо на своих братьев и озадаченно смотрю, как они улыбаются, затем поворачиваются и идут в направлении дома Акселя.

Развернувшись обратно, я следую за Себастьяном, крепко держа его за руку, и наши пальцы переплетаются. Мой взгляд скользит по нему, и у меня внутри

всё переворачивается. На нём те же поношенные джинсы, что и в тот вечер, когда он пришёл ко мне домой, и мы ели торт на его террасе, и моя любимая из его мягких футболок, серебристо-серая, которую я хотела украсть с тех пор, как впервые увидела его в ней, но тогда это лишило бы меня удовольствия видеть его в ней.

Повернув налево, Себастьян выводит меня на главную пешую тропу, прямо к дереву.

К моему дереву.

Чьи цветы кружатся в воздухе, и маленькие, белые, как снежинки, лепестки ложатся кремовым ковром к нашим ногам. Я прикусываю губу, сопротивляясь ему, пытаясь остановить его.

Внезапно мне становится очень, очень страшно.

Я больше не чувствую себя большой и храброй Зигги 2.0.

Что, если он не повернётся и не посмотрит на меня под моим деревом по той причине, по которой я этого хочу? Что, если за то время, в котором он нуждался, Себастьян понял, что отношения между нами — это не то, на что он способен, не то, чего он хочет?

«Доверяй ему, Зигги. Верь в него. Как ты всегда верила».

Себастьян смотрит на меня, нахмурив брови и наклонив голову, затем подходит ближе, скользя ладонью по моей руке, и обхватывает мой локоть.

— Иди сюда, Сигрид.

Я сильнее прикусываю губу, стараясь дышать ровно.

— Мне страшно.

— Я знаю, — он мягко улыбается, проводя другой рукой по моей спине, и пристально смотрит на меня, удерживая мой взгляд. — Я тоже весьма напуган.

— Ты… — мой голос срывается. Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю. — Тоже напуган?

Он кивает.

— Я был «весьма напуган» с того дня, как увидел тебя.

— С того дня, как ты увидел меня?

— О, да. Когда Рен пригласил меня к себе в первый раз, ты была там, у него дома — ну, ты была на пляже прямо за домом, играла в мяч с этой демонической собакой.

— Моя щенячья племянница — не демоническая собака. Следи за своим языком.

Себастьян усмехается.

— Ты бросала мяч Пацце. Ветер трепал твои волосы. И то, как ты улыбалась, когда присела рядом с ней на песок, а потом рассмеялась, когда она сбила тебя с ног, это просто… — он выдыхает, прижимая руку к сердцу. — Ударило меня. Прямо сюда. Поэтому, само собой, с того момента я избегал тебя любой ценой.

Я пристально смотрю на него.

— Ты… делал это нарочно?

Он подходит ближе, касаясь костяшками пальцев моей щеки.

— Очень даже нарочно. И я довольно хорошо сдерживался пару лет, избегая тебя. Но безрезультатно. Я и представить себе не мог, какие неприязненные отношения связывают тебя с нижним бельём, и как чертовски хорошо ты умеешь взламывать чужие дома и проникать в них. Не успел я опомниться, как ты столь основательно заполонила мои сны, что я отправился в безумную ночную поездку, просто чтобы сбежать от тебя, и разбил свою чёртову машину. Потом, когда я дулся на ту жалкую жизнь, которую сам себе устроил, ты ворвалась в мой дом, ворвалась в мою жизнь, и, Господи, Зигги, каждое мгновение, что я знал тебя — это лучшее, что когда-либо случалось

со мной.

— Тот месяц, когда мы только и делали, что проводили время вместе. Последние шесть месяцев научили меня, что значит давать обещания и выполнять их, хотеть и в то же время отказывать себе, изнывать и всё равно ждать, чтобы я мог стоять здесь с чистой совестью и сказать тебе, что я всё ещё чертовски боюсь, что я недостоин тебя, что я никогда не буду достоин тебя, но у меня есть безжалостный психотерапевт, который даёт мне пугающе здоровые, обнадёживающие заверения типа: «Это говорит моё прошлое, а не настоящее, которое я делю с тобой, или будущее, которого я хочу».

— Работая над собой, я научился верить тому, что говорит психоаналитик — что я могу либо позволить своему страху недостойности заморозить меня там, где я был, где я держал нас, либо жить с тобой во всём своём несовершенстве, доверяя тебе этот страх. Как только я осознал это, всё оказалось самым простым решением, которое я когда-либо принимал. Потому что только один из этих вариантов позволяет мне любить тебя так, как я хочу, а всё, чего я хочу — это любить тебя. Итак… я здесь, чтобы сказать тебе, что все те страхи, которыми я уже делился с тобой раньше, которыми я делюсь с тобой сейчас, они здесь, но они больше не встанут между нами. Я буду противостоять этим страхам каждый день, чтобы любить тебя, чтобы работать над собой, чтобы быть достойным твоей любви.

— Потому что я действительно люблю тебя, Зигги, намного сильнее, чем, как мне казалось, я могу любить кого-либо или что-либо. Потому что если ты будешь любить меня до конца моих дней, этого будет более чем достаточно — это превыше моих самых смелых мечтаний и надежд. Я не исправился. Я не идеален. Но я действительно люблю тебя всем своим сердцем, Зигги, каждой его разбитой частичкой, которую я собираю воедино. Я надеюсь… если ты не чувствуешь этого сейчас, то однажды сможешь полюбить меня так, как я люблю тебя, но если этого не случится, если ты не сможешь…

— Себастьян, — слёзы текут по моему лицу. Я медленно обхватываю ладонями его лицо, большими пальцами поглаживая те складки, где не видно ямочек, но они появятся, если у меня есть право голоса в этом. — Я люблю тебя. Я любила тебя по-разному с тех пор, как ты согласился на мой безрассудный план и показал мне во многих крошечных, прекрасных проявлениях, что ты увидел во мне смелого человека, которого я только училась видеть, любить и прислушиваться к нему, с тех пор, как ты храбро открылся, впустил меня и взял мою руку в свою ладонь. Я любила тебя и не перестану любить. Я хочу любить тебя как своего друга, как своего партнёра, как того, с кем я открою для себя жизненные возможности — как внутри нас самих, так и за пределами этого дикого, необъятного мира.

— Я знаю, что я дурашливая, и немного плаксивая, и очень привязана к вымышленным персонажам, и я не всегда думала, что найдётся кто-то, кто сможет желать и лелеять эти странные, чувствительные уголки моей души, но ты это делаешь. Ты показал мне это, потому что именно так ты любишь — показывая, и если я проведу всё своё время на этом свете, испытывая эту любовь и показывая тебе свою любовь в ответ, то я буду самой счастливой женщиной на свете.

Себастьян пристально смотрит на меня, смаргивая влагу с глаз, а потом на его лице появляется улыбка, которую я так долго ждала — яркая, широкая улыбка, с длинными, глубокими ямочками. Я провожу большими пальцами по его щекам.