Если ты осмелишься
Шрифт:
— Что ты пишешь?
— Эм. — Она прикусывает губу, перекатывая макароны по тарелке, как будто ищет ответ.
— Что? Ты пишешь эротику или что-то в этом роде? — Когда ее глаза расширяются, я открываю рот, прежде чем рассмеяться. — А? Я должен это прочитать.
Теперь она вся вишнево-красная.
— Нет! Просто… романтика.
— Романтика, да?
Интересно, в каких парней она создает, чтобы влюбиться. Не таких, как я, это точно. Вероятно, милых, бесхребетные принцев, которые говорят все, что она хочет услышать. Не того
Я наклоняюсь к ней, чтобы прошептать на ухо, глядя на ее руки, когда от моего голоса у нее мурашки бегут по коже.
— Я все еще хочу прочитать это.
Она кашляет, бросаясь за глотком воды.
— О. Ну, я еще не написала книгу, так что мне все равно нечего толком дать почитать.
— Тебе следует. Держу пари, у тебя бы это хорошо получилось.
Впервые с тех пор, как я встретил ее, она улыбается мне. Застенчивая улыбка, которая говорит мне, что я сказал правильные вещи. Боже, она уже податлива в моих руках. Держу пари, если бы я назвал ее красивой, она бы умоляла о месте в моей постели сегодня вечером.
— Твоя очередь задать мне вопрос, — говорю я ей.
— Эм. Сколько тебе лет?
— Двадцать. Я на последнем курсе.
— Какая у тебя специальность?
— Финансы. Я надеюсь, попасть в НХЛ, но, если из этого ничего не выйдет, думаю, я стану одним из этих несносных финансистов.
Она хихикает, и черт. Звук чертовски волшебный. Мягкий и нежный, как и она сама.
— В таком случае, я надеюсь, что НХЛ пойдет тебе на пользу.
У нее есть чувство юмора. Мне это нравится.
— Так поступал мой отец. Сейчас он на пенсии и тренирует, но я хотел бы иметь запасной план. Что-нибудь, чем я смогу занять себя, когда в тридцать лет буду вынужден уйти на пенсию.
— Это умно.
Несмотря на то, что я едва знаю эту девушку, ее одобрение вызывает вспышку гордости в моей груди. Я стряхиваю ее. Ей не обязательно считать меня умным, чтобы хотеть меня трахнуть.
— У меня бывают моменты. Я не тот тупоголовый качок, которым ты, вероятно, меня считаешь.
Таким меня считает большинство девушек. Парень с большими мускулами и крошечным мозгом, который хорош только для драк и траха.
Вайолет качает головой, не отрывая взгляда от тарелки.
— Я так не думала.
Они не должны, но ее слова заставляют меня улыбнуться.
Хлоя встает, стул скрипит.
— Ты готова вернуться в общежитие, Вайолет? Нам предстоит много посплетничать. Ты видела волосы Трея?
Трей качает головой, но я хихикаю. Он засранец, который любит всех поливать дерьмом, но не знает, как это принять. Мне нравится смотреть, как моя сестра возвращает ему это.
Несмотря на то, что Вайолет съела едва ли половину того, что было на ее тарелке, она быстро кивает и встает, желая поскорее убраться подальше от меня и того эффекта, который я произвожу на ее трусики. Боже, я бы хотел знать, какая она чертовски влажная для меня.
— Я провожу вас обратно, — говорю я им.
Хлоя
— Это буквально в пяти минутах ходьбы, и еще даже не стемнело.
Я указываю на Трея.
— Думаешь, он единственный урод в этом кампусе?
Она смотрит вниз на Трея, который теперь игнорирует нас.
— Ты прав. Тебе лучше пойти с нами.
Когда мы выходим из столовой, я придерживаю для них дверь. Хлоя точно знает, что я задумал, но Вайолет слегка улыбается мне и бормочет спасибо, пока я наблюдаю, как ее задница подпрыгивает, когда она проходит мимо меня. Чего бы я только не отдал, чтобы схватить его прямо сейчас и сжать.
Пока нет. Она из тех девушек, которых легко напугать. Кто захочет увидеть, как заканчивается первый поцелуй, как ее хватают за задницу, как ее впервые трахают.
Хлоя подталкивает ее локтем.
— Что думаешь, Вайолет? Они милые, правда? Уэс, тебе следует познакомить нас с парой своих товарищей по команде, чтобы мы могли сходить на двойное свидание.
Мои плечи напрягаются. Она точно знает, что делает.
— Черт возьми, нет. Держись подальше от этих придурков.
— Трей засранец. Но Люк милый. И этот очаровательный южный акцент. — Она прижимает руку к груди и падает в обморок, как южная красавица. Господи.
— Тебе нельзя ходить на свидания, пока тебе не исполнится тридцать.
Хлоя закатывает глаза.
— А как насчет Вайолет?
Вайолет почти перестает дышать, когда мой взгляд останавливается на ней.
— Никаких хоккеистов для нее. Ей нужно познакомиться с милым ботаником в библиотеке.
Ей не нравится такой ответ. Она устремляет свои великолепные карие глаза на тротуар перед нами, прижимая руки к груди. Хорошо. Может быть, это означает, что она не хочет, чтобы ее трахнул хороший парень.
Хлоя стонет.
— Нечестно, я хочу горячего ботаника.
Это заставляет Вайолет рассмеяться. Вопреки моему желанию, от этого прекрасного звука что-то надувается в моей груди, как воздушный шарик.
Когда мы подходим к их общежитию, Хлоя стоит, положив руку на ручку, а я маячу в дверном проеме.
— Хорошо, мы добрались до нашей комнаты целыми и невредимыми. Теперь ты можешь идти.
— Подожди. — Я кладу руку на дверь, чтобы она не захлопнула ее у меня перед носом. — Таковы правила. Во-первых, ты слишком молода для вечеринок. — Хлоя театрально закатывает глаза. — И, во-вторых, ты слишком молода, чтобы пить.
Она вздыхает.
— О боже…
— Но если ты это сделаешь, — продолжаю я, — и окажешься в плохой ситуации, позвони мне. Вы обе.
Вайолет улыбается. Мысль о том, что какой-то парень прикасается к ней, когда она пьяна — вообще прикасается к ней — заставляет мою кровь закипать, даже если этого не должно быть. Даже если мне следовало бы меньше заботиться о девушке, которую я только что встретил. Но в ней что-то есть. Что-то, что уже вонзило свои когти и не отпускает.
Она понятия не имеет, что я способен заставить ее чувствовать. Что я способен с ней сделать.