Если я останусь
Шрифт:
– Да, мне тоже, – заглушил мотор возле большого амбара где-то в горах.
– Я его любила, – выдохнула, не знаю зачем и почему мне захотелось признаться, но я это сделала.
– Пошли, вроде никого, – засмотрелся на меня, как-то странно, вид задумчивый.
– Да, иначе скоро совсем рассветет, – поправляю высокий хвост.
– В бардачке ствол, возьми подруга, – спокойно говорит, нагибаясь к сиденью, чтобы достать еще один черный Walther P99, – генерал из такого стрелять учил? или у него
Верчу в руках оружие, тысячу лет не держала, очень странное ощущение, ведь сейчас мы не наденем наушники и не будем целится по мишеням. Это как после теории выйти на практику, метал кажется особенно холодным, а тяжесть неподъемной.
– Не, П-96С, не знаю уж чем он ему так нравился, – стараюсь отогнать мысли о возможной стрельбе и поднявшуюся от волнения тошноту.
Рус прихватил лом и мы направились к большим дверям с амбарным замком. Пара минут и преграды нет, есть только огромное помещение с сотнями деревянных и пластиковых ящиков.
– Ты только если что не пасуй, чую я что-то, – не успел договорить, как послышался шум подъезжающих авто.
– блять, Рус, Рус, – сердце грохочет две сотни ударов в минуту, стараюсь взять себя в руки.
– Слав, спокойно не пасуй, выбора у нас не будет, – взял мои руки в свои и пытается успокоить, дышать со мной: вдох-выдох-вдох.
Послышались голоса, говорят не на русском, не английский и не итальянский.
Черт! Может это Нике? Прижалась спиной к деревянному ящику недалеко от входа, сжимаю в руке пистолет, вспоминая как стреляла по мишеням.
– Кто там? – шепчу.
– Какие-то бородатые хуи, – глаза бегают, следит из нашего убежища.
– Папа? – в надежде, уже прокручиваю план действий.
– Нике только, – свет от фар прекрасно подсвечивает всю концентрацию на лице друга, – да, Нике.
– блять, знать бы о чем говорят. Они же засекли машину? – начинаю нервно кусать губы, чувствуя металлический привкус во рту.
– Не знаю Слав, не пасуй если что хорошо? – нервничает и нервы эти мне передаются воздушно-капельным.
– Я поняла, поняла – страх отступил, в крови появились холодные нотки разума в перемешку с жаждой мести.
– Кто здесь?! Выходите и мы вас не тронем! – с явным акцентом.
– Что делаем? – продумываю план отступления, ищу глазами окна, пытаясь разглядеть в полумраке.
Ничего не говоря друг выходит из убежища выставляя пистолет перед собой, целясь в противника.
– Ну привет ублюдки, – останавливается в десяти метрах от противника.
На эмоциях повторяю за ним. Лица этих ублюдков надо видеть, удивлены, их застали в расплох.
Торнике и какие-то два высоченных хмыря, одеты все прилично, Armani, туфли начищены, словно они с банкета.
– Руки блять выше, мне терять нехуй. Я вас здесь всех порешу! –
– Успокойся, дура! – вздрагивает Нике. Все задрали руки вверх, стоят лупают своими глазками, справа зашевелился амбал в черном.
– Стоять я сказала, – стреляю четко, ровно в плечо и он вопит на своем, – еще кто-то хочет? – тычу дулом на всех по очереди.
– Ты не ахуела ли девочка? – возмущается Нике, – ты кто здесь? Ты должна в земле лежать.
– Стой где стоишь, мне терять нечего, – подхожу к нему ближе, – срать я хотела на то кто вы, это мой товар, на мое имя, убирайтесь вон!
Второй рыжий амбал, подходит к нему и задает какой-то вопрос, указывая пушкой на меня. Нике что- то отвечает. мне страшно, потому что я ничерта не понимаю из их разговора, страх заставляет терять бдительность и дрожать.
– Ты хоть знаешь, что это за люди, дура? – злиться жирдяй, ему бы не помешала убрать огромное пузо, совсем уже зажрался, растрачивая состояние брата.
Только хочу ответить, как в амбар входит еще один до боли знакомы персонаж.
– Какая встреча! – противно улыбается кучерявый ублюдок в черных брюках и белоснежной рубашке с закатанными до локтей рукавами.
– Слав, встань за меня, – скомандовал Рус и загородил своим телом.
– А что ты прячешься русская шлюха? – разводит руками и приторно смеется, – здесь папочки мента нет.
Закипаю и прежде чем подумать, стреляю в пол, – Рот закрой!
– Ахахаха, – веселится, – раз уж свиделись, хочу тебе историю рассказать о последних часах твоего мужа, – потирает перебитый нос.
Делаю глубокий вдох, а выдохнуть не могу, так и застываю, все чувства на паузе.
– Я тебя пристрелю, – говорю спокойно ощущая слезы на своих щеках, – мне терять абсолютно нечего.
– Он когда на цепи в свинарнике сидел тоже так говорил, думая, что ты сдохла, – шипит, смотрит прямо в глаза, пытается задавить, задеть.
– Ааааааааааа, – стреляю трижды в пол, целюсь в кучерявого идя прямо на него, – закрой свою пасть ублюдок и молись Богу, – рука дрожит, кажется, что не смогу вот так убить, не смогу, он смотрит мне прямо в глаза и я теряюсь.
Раздался телефонный звонок. Вытираю нос тыльной стороной ладони.
– Отвечай своим подельникам и говори, что пришла хозяйка товара и что все сделки теперь только со мной, – слежу внимательно, как достает телефон, отвечает.
– Привет Давид, – кажется он рад, его плечи опускается, тело приходит в расслабленное состояние.
– Я на мушке у Вольной и ее пса, – плюет в сторону Руслана, который стоит в стойке с оружием, абсолютно безэмоционален.
– Отпустить? Она возомнила себя хозяйкой товара, – хмыкает.