Есть ли жизнь после льда?
Шрифт:
Глава 27
Алёна
Я очнулась уже в машине скорой помощи. Попыталась встать, но медсестра или врач (точно не знаю) сказала, чтобы я лежала.
— Куда вы меня везете? — спросила я.
— В первую городскую.
— Это всего лишь обморок, — попыталась возразить я.
Мне просто стало настолько страшно, что я не выдержала и отключилось. Со мной это второй раз в жизни. Только в первый раз — это была физическая боль, а не душевная.
—
Наверняка мама настояла на моей госпитализации. С детства любой мой чих воспринимался, как конец цвета. Даже когда у меня болела голова, я ей не говорила, не желая новых обследований и лечений.
— Твоя мама едет следом за нами на своей машине, — добавил доктор.
Я просто перенервничала, вот и случился обморок. Я пошарила руками и не нашла телефон, понимая, что не смогу связаться с Денисом еще как минимум пару часов. Мысленно простонала. Лишь бы… лишь бы… Что? Не натворил чего-нибудь. Почему-то я была уверена, что он может. Потому что если бы что-то подобное увидела я, то не знаю, как вела бы себя. Бушевала, крушила, а уже потом разбиралась. И в этом мы похожи.
У меня взяли кровь, сделали какие-то снимки, осматривали, мама что-то шептала рядом, но я не чувствовала, наблюдала будто со стороны. Все мысли были заняты одним зеленоглазым брюнетом. После всех манипуляций меня перевели в одноместную палату, а через пару часов пришла мама.
— Как ты? — спросила она.
— Всё хорошо. Мы можем вернуться домой?
— Милая, тебя решили оставить на пару дней в больнице, понаблюдать, — улыбнулась мама, — но анализы в норме.
Я знала, что это она настояла на моей госпитализации, еще и заплатила, чтобы меня тут тщательнее обследовали.
— Мам, привези мне телефон, пожалуйста, — попросила я.
— Хорошо, привезу и передам, только не раньше девяти вечера вернусь, наверное, уже. Пока доеду, потом обратно…— ответила мама и ушла, а я кивнула и прикрыла глаза, слезы непроизвольно покатились из глаз.
Денис, где ты? Что делаешь? О чем думаешь?
У меня было время отдохнуть и подумать. Я тщательно продумала свою речь. Потому что каждое слово будет иметь вес. Я даже готова была воспользоваться тем, что я в больнице, надеясь, что Денис не выдержит и приедет сюда, захочет узнать, что со мной. Телефон мне принесли медсестры только утром, боялись разбудить. А я ведь не спала почти всю ночь, иногда дремала, но сон был тревожный... Я брала свой телефон дрожащими руками, потому что боялась.
Пропущенных звонков и сообщений от Дениса не было, зато тонны пропущенных звонков и сообщений от всех, до кого сейчас мне нет никакого дела. Прежде чем позвонить Денису, я открыла чат, пролистав сообщения от учеников нашей школы, чтобы понять масштаб катастрофы. Но, вместо позорного видео с моим участием, я наткнулась на другое, отправителем которого был Костя — друг Дениса. Сам Денис, как я заметила, уже удалился из чата.
Наверное, мне не стоило его смотреть. Вернее, я уже знала, что не стоит, но любопытство победило. Я нажала на «play» и, кажется, умерла. На видео на коленях Дениса сидела блондинка, с которой он целовался. Они были в клубе, поэтому на видео свет то освещал их,
Мне показалось, что я сейчас снова упаду в обморок. Дыхание перехватило. Видео длилось всего десять секунд, но казалось, будто целую вечность. Но я снова включила его, желая убедиться, что это не ужасный сон. Убедилась. Это был кошмар наяву.
Странно, но слёз не было. Подсознательно я ждала чего-то такого. Вопрос в том, что было дальше? Хотя… Это была сознательная его измена. Даже поцелуй для меня — это измена. Я четко осознала…
Это был конец. Всему. Нам. Моему доверию. Нашей истории.
Но не моей любви…
Я выключила телефон. Два видеоролика, которые стали решающими для нас. Он мог со мной поговорить, но не сделал этого. Мог приехать ко мне, мог орать на меня, но он предпочел другой способ. Наглядно отомстить. Стоила та блондинка того, чтобы перечеркнуть все между нами?
Я не спала почти всю ночь, но и не смогла уснуть сейчас, ощущая, что меня кидает из стороны в сторону. То я ненавижу его, то люблю и не смогу жить без него. То хочу убить, то хочу, чтобы не оставлял меня. И плакала. Много плакала. Сдержалась сначала, а потом становилось все больнее. В сердце зияла настоящая дыра, которую с особой изощренностью я сама ковыряла. Вырубилась я только к обеду и проспала до вечера. Проснувшись, я пыталась делать привычные дела. Кое-как впихнула в себе пару ложек каши. Но еда просилась наружу. Меня тошнило. Мне было тесно и душно в этой палате, я хотела уйти, но врач сказал, что отпустит только завтра.
Ближе к вечеру меня навестила мама. Я поинтересовалась, не объявлялся ли Денис.
Зря спросила. Не появлялся, и от этого стало еще хуже.
— Вы поссорились? — спросила мама, а я не могла не отметить нотки надежды в ее голосе.
— Вроде того, — ответила я, — я устала, раз уж меня заточили в больничную клетку, то буду отдыхать.
— Хорошо, — кивнула мама, — мне не нравится, как ты выглядишь. Хорошо, что тебя оставили тут. Набирайся сил, — мама поцеловала меня в лоб и ушла.
Я усмехнулась. На глазах снова наворачивались слёзы, но самое странное… мне до ужаса хотелось крушить все вокруг, что-нибудь разбить, а еще… хотелось, чтобы Денис снова меня обнял, пообещал, что все неправда, что он мой, а я только его.
Я часами смотрела на свою правую ладонь и татуировку, так опрометчиво сделанную во имя вечности наших отношений. Тату буквально горела на руке, если бы можно было, то сейчас я бы сорвала ее и выбросила. Но ничего не бывает «навсегда»?
Три дня я стоически держалась. Не писала. Не звонила. Но ждала. Ждала, что он напишет. Ждала, что позвонит. Ждала, что придет. Гордость потихоньку сдавала свои позиции, и я начала признаваться самой себе, что тоскую. Разрывает все внутри от одной мысли, что больше не увижу, не обниму, не прижму к себе.
Я сдалась. Сердце замирало, когда я набирала его номер. Но привычный голос на том конце сообщил, что абонент вне зоны доступа. Я разозлилась. Меряла комнату шагами, нервничая с каждой минутой сильнее. Я схватила телефон и набрала Егора.