Есть такая болезнь - жизнь
Шрифт:
– Господи, как мне нравится твое Сашенька, Люба, меня так называет только мама, а все остальные Алекс.
– Это был твой выбор, тебя из дома никто не гнал.
– Я не хотел конкурировать с Борисовым, а такую свободу в работе тебе никто кроме него дать не может. Все для тебя.
– Не говори ерунды.
– Не говорю. Ты все сама знаешь. Ты дала ему семью и детей, а он тебе волю творчества. Любушка, ты уникальна, и я благодарен судьбе, что твой личный академик Борисов тебя ценит. Как ты думаешь, а рыжая Даша сможет дать мне семью?
– Саша, вопрос не ко мне. Кстати забери свои вещи из гостиницы, и я жду тебя дома.
– Нет, родная. Если Даша согласится, я буду жить с ней в гостинице, а не у тебя дома. Сама понимаешь. А сейчас отпусти ее с работы, она хочет узнать меня поближе.
– Если она согласна, то пусть идет.
====== Часть 2 ======
Утром Даша пришла на работу со светящимися глазами.
– Неля,
– Ты провела с ним ночь?
– Да, мы сначала гуляли, он купил мне платье, туфли и повел в ресторан. Потом он пригласил меня к себе. Ты не поверишь, но я кажется, влюбилась и это совсем другое. Неля, а вдруг он не придет больше?
Даша расплакалась.
– Сколько ему лет?
– Сорок пять, он сводный брат нашей шефине, у них общий отец и разные матери. Мы много говорили.
– А как он в постели? Или вы только говорили?
– Перестань.
Даша хмыкнула, вспомнив что-то, и густо покраснела.
Он зашел в лабораторию с Борисовым и Исаковым, они говорили о делах, смотрели оборудование. Сегодня он был представительным в дорогущем костюме и белоснежной рубашке. Он был импозантен, и внешне мог вполне конкурировать с Борисовым. Они уже выходили из лаборатории, когда он повернулся к Даше и сказал.
– Я зайду за тобой в четыре.
Даша снова покраснела. Он подмигнул, улыбнулся и ушел.
Они в который раз ужинали в ресторане гостиницы, потом поднялись в номер, где жили почти месяц. Он расчесывал ее волосы и вдруг спросил.
– Даша, у тебя было много мужчин?
– Зачем тебе?
– Ответь сколько и расскажи кто они были, это важно, для меня. Нет, я все равно на тебе женюсь, просто, мне нужно знать, как с тобой обращаться.
– Хорошо, только не бросай меня потом. Первым был мой одноклассник. Он уходил в армию. Он был первым, понимаешь? Я ждала его, писала письма. Когда он вернулся, я поняла, что мы чужие люди, мне были противны его домогательства и он сам, Так все и кончилось. Я долго не могла и не хотела встречаться с мужчиной.
– А потом?
– Я не хотела бы об этом говорить.
– Ты о Сереже?
– Ты все знаешь, зачем тебе?
– Я хочу знать, что думаешь ты.
– Я любила его. Я понимаю, что не должна была, но у меня к нему были чувства. В нашей связи была повинна я. Он сопротивлялся, затем ничего не обещал. Он был честен со мной, я просто все для себя придумала. Но я его любила.
– А сейчас?
– Нет, я справилась, и мы подружились с его женой, с твоей племянницей.
– Что тебя привлекало в Сереже?
– Интеллект, порядочность, и то, что ему было плохо. Потом был Игорь, но до постели с ним не дошло. Наверно я просто пыталась оправиться.
– А я?
– Мне хорошо, когда ты рядом, но я понимаю обреченность своего положения. Саша, ты уедешь, я уйду из института и все. Неля говорит, что у меня патологическая тяга к профессорам.
– Смешная твоя Неля. Даже если мне нужно будет уехать, я вернусь к тебе. Веришь?
– Нет. Саша, я сейчас с тобой, я противлюсь возникающему во мне чувству, но знаю, что оно побеждает. Не обещай мне ничего, чтобы не за что было потом цепляться. Ты старше меня на двадцать лет, ты состоятельный и влиятельный человек, кто я для тебя?
– Ты не веришь в любовь с первого взгляда? Мой отец был старше моей матери на тридцать два года. Но они были счастливы вместе. Даша, ты необыкновенная, яркая, милая. Я хочу провести с тобой свою оставшуюся жизнь, понимаешь?
– Так что тебе мешает? Саша, я здесь с тобой, по твоему первому требованию, чего ты от меня хочешь? Ты позвал меня замуж, а привел в гостиницу, ты говоришь, что хочешь остаться со мной, а сам думаешь об отъезде, я не понимаю. Ты хочешь получить мою душу, но зачем, ты уже имеешь мое тело, разве мало? Сашенька, ты сам-то знаешь, что тебе нужно?
– Пытаюсь понять. Даша, ты совсем еще ребенок, я не могу тебя пока посвятить в мои дела. Я приехал в Москву, чтобы разобраться в себе и обрубить последние нити, которые связывали меня с Россией. У меня был четкий план, но я встретил тебя и все изменилось. Теперь я на распутье. Дай мне немного времени, просто будь рядом, и я разберусь, все решу и мы будем счастливы.
– А твоя сестра, Борисов тебе помочь не могут?
– Хотят, но не могут. Мы с сестрой слишком разные, она любит меня, скорее, как мать, как Валерку, понимаешь? Мы познакомились с ней, когда мне было шесть, а ей восемнадцать. Она только что вышла замуж, была беременна. Естественно я был ей почти сыном. Дашенька, вот вы все с ней работаете, вы видите ее каждый день, но никто не знает Любу по-настоящему.
– А Борисов?
– Саша знает. И я знаю. Я уехал, чтобы не мешать ей. Я не имел права встать на пути сестры, которая была так много лишена в жизни. Понимаешь, мать и отец меня безумно любили, баловали, я единственный ребенок у матери и единственный сын у отца. Люба сирота. Ее мать умерла при ее рождении, а для отца она стала что-то значить, только когда он понял, что она неординарна, гениальна. Она была для него скорее экспериментом, подопытным кроликом. Он ее совершенствовал, пестовал ее способности, оттачивал ее талант, развивал ее . Но девочка, понимаешь, он ее не любил. Он даже не верил до конца, что она его дочь. Когда он отвез ее в Америку в возрасте двенадцати лет, он провел генетическую экспертизу и убедился в своем отцовстве. Тогда, наверное, он задумался о Любе по-другому. Но тут родился я. Он был хорошим отцом, необыкновенно хорошим отцом для меня. Мама рассказывала, как он пожилой человек, вставал ко мне ночью, купал, пеленал, заботился, как часами мог держать на руках. Она говорила, что настолько была поглощена нами, что совсем забыла о Любе. Она знала девочку с восьми лет, но не пыталась заниматься ею, она была в стороне. Ей нужен был отец и он принадлежал ей, а Люба… Я помню, как он кричал и возмущался, когда позвонил Любин руководитель и сообщил о наркотиках. Отец уехал и привез ее домой. Но он не познакомил нас, не хотел, чтобы я общался с испорченной девчонкой. Он снова оставил ее одну. Я часто вспоминаю его первый сердечный приступ, когда она забеременела в семнадцать лет. Он кричал, что она шлюха, как и ее мать, что она позор на его голову. Он осуждал ее и спрашивал у мамы как ему быть, просил сделать ей аборт. Но Люба воспротивилась, она заявила, что имеет право любить, и имеет право быть матерью. А еще она сказала, что знает, какой должна быть мать. Отец рыдал тогда. Он понял, чего не дал дочери. Понимаешь, Даша, история Любы и Борисова проходила передо мной не как их роман, а как восприятие этого романа отцом. Отец высоко ценил Борисова, он осознавал его мощь как ученого, организатора. Он видел в нем себя. Он растил его, готовил себе на смену. Но о Сашке как о зяте он не думал. Сашка всегда был бабник, он знал и пользовался своей красотой, а он действительно очень красив. Я много раз слышал разговоры людей о том, что отец нашел мужа дочери. Вранье. Он был против их брака. Просто, он посчитал, что слишком виноват перед Любой и не имеет право лезть в ее жизнь. А они встретились, два одиночества. Они оба знали, что такое не иметь родительской любви, и знали, что они должны посвятить себя детям. Обделенность их сблизила и сделала единым целым. И еще Борисов понимал, что такое уникальность Любы. Он продолжил дело отца, он дал ей возможность творить. Он взял на себя профессиональный быт, т.е. бюджет, аппаратуру, инструменты, кадры. Она не способна считать деньги. Я не о семейном бюджете, хотя и там главный он. Я об институте. Если бы отец знал, как Сашка поднимет институт, и как он будет ценить Любу, он бы избежал двух инфарктов. Может, прожил бы еще лет десять. Увы… Но я вырос. И я тоже был личностью. Ты знаешь, я все жизнь считаю себя виноватым перед сестрой, за то, что был любимым ребенком. Я пошел своим путем, и Люба меня поддержала. Она долгие годы заботилась о моей матери, она направляла меня в работе, она поддерживала мои проекты, которые никто не одобрял, и оказывалась права. Дашенька, я всю свою жизнь любил только двух женщин: маму и Любу. Я был женат, но понимаешь я не нашел в браке душевной близости, моя жена в подметки не годилась моей сестре. К тому же она решила, что больную маму можно отправить в пансионат для престарелых. И это стало последней каплей. У меня нет детей, только племянники. Ты знаешь, они такие разные, но они дети своих родителей и это чувствуется. У них своя порода. Я люблю их. Я приехал в Москву, чтобы отдать мою часть акций кому-то из племянников. Я думал Марине. Я шел к Сереже, когда встретил тебя. Я не подарил акции, я больше не вспоминал о них. Моя жизнь остановилась. Я попал в другой мир с тобой, и я счастлив, но Я должен работать. Я смотрю на тебя и понимаю, что тебя нельзя отрывать от Москвы, что мы должны быть здесь, но у меня мама в Бостоне, работа, лаборатория, исследования, что у меня есть обязательства перед людьми, фирмами и государством. Что я живу в гостинице потому, что подарил свою квартиру в Москве Борьке Борисову. Я понимаю, что мне здесь не место, но я не могу от тебя оторваться.
– Саша, ты не хочешь позвать меня в Америку?
– Не знаю, малыш. Там нет солнца, которое отливает золотом в твоих волосах. Дай мне время.
Они продолжали встречаться. Даша больше не задавала вопросы и ждала. Как-то на работу пришла ее мама, она потребовала объяснений от дочери. Даша ушла с ней, позвонила Саше, сказала. Что завтра будет с ним, а эту ночь проведет дома. Но завтра не случилось. После работы Даша пришла в гостиницу, но на рецепшине ей сказали, что Корецкий утром уехал. Ей отдали сумку с вещами, которую он ей оставил. Даша вернулась к матери. Она искала письмо от него, но нашла только записку на стикере «Я вернусь, жди» В сумке были ее вещи, платья, туфли которые он ей покупал. И больше ничего. Даша еле дождалась утра, она бежала на работу, влетела в приемную и попыталась проникнуть в кабинет Корецкой, но он был закрыт.