Естественный отбор

Звягинцев Александр Григорьевич

Скиф только лишь набрал полную грудь воздуха, чтобы произнести первое слово, как компьютерным соловьем запел телефонный звонок.

— Прости, Игоречек… Прости, миленький.

Ольга сняла трубку, и лик ее стал похожим на портрет деловой женщины с рекламы сомнительного банка.

— Прикажете и растаможкой автопоездов мне заниматься лично?! Ну, тогда я еще буду самолично контролировать поставки сухого молока из Европы в Чечню… И металл с Украины в Голландию через Москву гонять! Нет уж, позвольте мне этим заняться… Да еще вместо

экспедитора с ними поеду… За что тогда я вам, Рувим Семенович, деньги такие плачу?.. Еще один подобный звонок, и мы с вами распрощаемся.

Потом она сердито ткнула клавишу на электронном пульте:

— Светочка, меня ни для кого нет. Друзья из «Джвасти» пусть найдут меня завтра, если им удастся.

Затем она почти легла грудью на столешницу и с улыбкой протянула Скифу розовую ладошку, словно выпрашивая семечек.

— Игоречек, с приездом… — не сказала, а промурлыкала она.

Он робко протянул ей руку, подернутую сеточкой ожогов.

— Свечу за упокой ставила?

— Ставила… — вновь промурлыкала Ольга, по-детски мигнув обоими глазами.

Взгляд ее излучал непритворную нежность. А этот сильный аромат духов… Скиф никогда в духах не разбирался, но вспоминал свою Ольгу не иначе, как в ореоле благоуханий.

— Не забыл меня, родненький, — с такой истомленной отрадой чуть слышно произнесла Ольга, словно с нее пудовые цепи свалились.

А Скиф сидел, полуприкрыв глаза, как маленький мальчик, который наконец дождался счастливого конца, слушая страшную сказку. Промелькнуло желание встать и уйти, чтоб оставить все как есть, в своих воспоминаниях. Может, так было бы и лучше для них обоих…

Идиллию прервали громкие мужские голоса. Истерично взвизгнула секретарша Светочка, как котенок, которого отбросили под стол, чтоб не путался под ногами. В кабинет буквально ворвались, как паровозы на станцию, двое дородных мужчин. Первым шел лощеный господин в усах и бородке, с пенсне на носу. В таком виде в старых советских фильмах изображали банкиров, фабрикантов, правых эсеров и прочих контрреволюционеров.

— Грубая реальность вторгается в мир грез, — печально вздохнула Ольга и медленно распрямилась над столом, вытягивая свою ладошку из руки Скифа. — Господа, познакомьтесь, — холодным официальным тоном произнесла Ольга, затем она встала, оправила двубортный деловой жакет и указала авторучкой на лощеного мужчину в пенсне:

— Мой муж, Серафим Ерофеевич Мучник. А это…

— Василий Петрович… Луковкин, — подсказал Скиф.

— Да, — подтвердила Ольга. — Василий Петрович, наш партнер из…

— Из Конотопа мы…

Скиф машинально приподнялся из чистой вежливости, и… руки его крепко сжали спинку стула, а глаза сузились в черную щель. Он пристально вглядывался в лощеного господина, словно на компьютерном мониторе снимая с фоторобота усы, бородку, пенсне.

— Сима?.. Сима Косоротая с мыльного завода?.. И он твой муж? — невольно вырвалось у него.

Отвислые щеки и залысины Серафима

Ерофеича пошли красными пятнами. Он на короткий миг загорелся негодованием, распрямил грудь, которая слишком быстро переходила в отвислый живот, потом снял пенсне, пристально всмотрелся в незваного гостя и сделал небольшой шажок назад.

— Скиф? — выдавил он слишком тонким для его комплекции голоском.

Тото спрятался за его спину и передернул жирными плечами, туго обтянутыми черным фирменным пиджаком. Перепуганная секретарша вылетела из кабинета. Видно было, что и сама Ольга не ожидала такого оборота дела. В высоком трельяже в углу она заметила, как, спрятавшись за спиной босса, Тото лихорадочно расстегивает кобуру под мышкой.

Звонко цокая каблучками, она вышла к мужчинам и стала между бывшим и теперешним мужьями.

— А теперь — к делу. Серафим Ерофеич, отправляйтесь в таможенный комитет. У Рувима Семеновича неувязки с суперкарго. Старичок в последнее время стал сдавать, пора подыскать ему замену.

— Надеюсь, не вот этого хмыря ему на смену пророчишь?

— Кадровые вопросы позвольте решать мне самой. А вам, Анатолий Николаевич, звонил ваш отец и просил срочно заехать к нему на службу, — обратилась она к белобрысому Тото. — Через час попрошу всех быть у меня в кабинете.

Она нажала кнопку селектора и распорядилась:

— Светочка, будьте добры мне кофе, а нашему гостю коньяк и закуски по представительскому разряду. И никого ко мне не пускать!

* * *

Скиф поразился, как вышколенно выполнили оба здоровенных мужика приказание этой хрупкой былиночки с глазами в пол-лица.

— Ну, Оля, ты как себе хочешь, а я все-таки выпью, — сказал Скиф, когда секретарша вкатила в кабинет десертный столик. — Что-то пот меня прошиб после этой встречи. — Он расстегнул душный ворот рубашки.

— Ты знаком с моим мужем?

— Как-то пришлось отдыхать в одном пансионате с навязчивым сервисом.

— И сколько звездочек?

— На ком, на «отеле» или «куме» нашем? На «куме» было три маленьких, а на «отеле» — одна красная, на штабном бараке.

— У мужчин свой язык и своя логика, никогда не понимала ни того ни другого. — И, доставая из письменного ящика стола какие-то фотографии, она озарила Скифа победительной улыбкой греческой богини Афины с обложки школьного учебника по истории Древнего мира.

— А эта петрушка к чему?

Скиф показал пальцем на вымпелок с золоченой вязью — «СКИФЪ».

— Последний ностальгический порыв наивной дурочки. Но расшифровывается вполне прозаически: «Специализированная компания инвестиционных фондов».

Она изящно раскурила сигарету и протянула ее Скифу. У него дрогнула рука, когда он прикоснулся к ней. Словно электрическая искра между ними проскочила.

— Я обычно «горлодер» кубинский курю, из обрезков сигар. Ольга не ответила, подошла и молча положила ему руки на плечи.