Естественный отбор
Шрифт:
– Ну я же в королевском дворце…
– Тоже мне отговорку придумал!
– Не ворчи. Иди вон лучше к Алеарду. Он тебя зовет!
– Хлор! Неужели так необходимо, чтобы я в почетном карауле стояла? Я на себя в зеркало смотреть не люблю, а уж в гробу…
– Это дань уважения легендарной женщине.
– Ри! Поверь, королева прекрасно осведомлена, что я ее уважаю и даже люблю!
– Иди, иди, – подтолкнул меня в спину брат, – тебя ждут.
Пошла. Выбора-то все равно не было. Новоявленный брат, ох и везет мне на старших братьев последнее время, и ПАПА терпеливо ждали,
Это я так про себя думаю? Как быстро смирилась и освоилась! Ваше хлорное Высочество… Да еще пялятся все, с любопытством! Поди, за невесту Алеардову меня принимают! А вот и не угадали, господа придворные! Я тут нынче на других должностях значусь. Сестрица я ему названая, добрейшим нашим монархом удочеренная! О, даже не ошиблась в терминах!
Король Бернард обратился к собравшимся с проникновенной речью, описывая горестную судьбу Мелиссы и Форнира. Затем собственноручно зачитал завещание древнего короля и сообщил, что выполнил его и даже издал указ. Кларисса, его пресс-секретарь, зачитала подписанный документ, оповестив общество, что я, Алфея Петра Герменгильда и так далее Олмарк, теперь являюсь членом королевской семьи согласно завещанию.
Боги, сколько завистливых взглядов! И хлор бы с ними, если только завистливые. Нет, они еще и ехидные: «Знаем, знаем, как такие титулы юные вертихвостки добывают!» Или злобные: «Повезло же курице жемчужину в навозе откопать!» Или снисходительные: «Залезла, собака, на дерево, как слезать будешь?»
И они хотят, чтобы я поменяла свой маленький уютный Таруту на столицу? Быть герпетологом в этом серпентарии? А ведь придется…
Трепещите, господа придворные, Петра идет… угощать вас фенолфталеином!
Легко!
После погребения королевы я отправилась на поиски Вольфа, которого не видела с утра. Скорее всего, он так и сидел в лаборатории, проверяя и перепроверяя расчеты. Позавтракал хоть? А то нам с утра некогда было его навестить…
Флигель был пуст. У меня сложилось впечатление, что пуст он был уже давно. Со вчерашнего вечера как минимум. Кроме того, было подозрительно чисто. Тетрадей на столах не было, черновики по полу не валялись. Дикая догадка резанула по сердцу…
Ушел…
Ушел?!
УШЕЛ!!!
И я его отпустила. Сама. Считая, что мне это просто снится…
– Петра, я должен покинуть тебя, – виновато.
– Нет, я пойду с тобой, – требовательно.
– Тебе со мной нельзя, – как с маленьким ребенком.
– Почему? – капризно.
– Завтра важный день в твоей жизни, а мне надо идти сейчас, – доходчиво.
– Я знаю. Но я не хочу с тобой расставаться, – жалобно.
– Это ненадолго, – уверенно.
– Ты не бросаешь меня, нет? – испуганно.
– Ну что ты, любовь моя, конечно, нет, – ободряюще.
– И я скоро тебя увижу? – с надеждой.
– Обещаю, что это обязательно случится, – с сомнением…
Мне не нравится его словно прощающийся навсегда взгляд. Я смотрю на него, на золотые искорки в его глазах, и мне становится так тоскливо, что хочется завыть.
– Ы-ы-ы, – не сдерживая чувств, выпускаю тоску на волю.
Вольф обнимает меня и целует, целует, целует… глаза, волосы, губы… Его движения так неистовы и суматошны, что я опасаюсь за него. Что это? Не может больше переносить воздержание? Так я согласна, если от этого зависит его душевное состояние. Я согласна, только не уходи…
Я не говорю этого вслух, но он понимает. Нам теперь не нужны слова, потому что мы разговариваем сердцами. Вольф знает, что я разрываюсь на молекулы от мысли, что он уйдет и я больше не увижу его. Я знаю эту тоску. Я чувствовала ее, когда была королевой Мелиссой. И я не хочу ее судьбы!
Он успокаивается, и мы долго сидим обнявшись, шепча друг другу нежные слова. Меня начинает одолевать сон. Я сопротивляюсь ему, но глаза закрываются, сознание меркнет, и лишь долгий прощальный поцелуй остается в памяти. И запах…
Это был не сон! Это было настоящее прощание.
Почему он поступил со мной так? Ведь я не понимала тогда, что все происходит на самом деле! Он снова воспользовался моим беспомощным состоянием!
Вольф! Почему ты покинул меня? Почему ничего не объяснил? Я бы поняла…
ВО-О-ОЛЬФ!!!
Все бесполезно… Он не ответит на мой зов. Он слишком далеко.
– Рихтер, я хочу домой. Я устала от постоянного напряжения. Я хочу покоя.
Брат, он всегда меня понимал. Понимал, когда я с мальчишками лазила по деревьям и оставляла клочки штанов на чужих заборах. Понимал, когда я выбрала своей профессией алхимию, а не экономику, принятую в нашей семье. Понимал, когда вместо балов и светских приемов я сбегала в Темские пески.
Рихтер уладил все дела, которые касались моего последующего места проживания и трудоустройства с Его Величеством, и увез меня домой. Точнее, увел. Через портал в кабинете ректора нашего университета. Не дал господину фон Вальдеку ни одного шанса взять у меня интервью, разогнал всех любопытствующих, оберегая меня от внешнего мира.
Все потом. Интервью, вопросы, ответы, откровения…
Все потом…
Глава 17
– Мадемуазель, от вас что, водкой пахнет?
– Угу.
– Вы что, пьете?
– Нет, я умывалась.
Мелкий осенний дождь за окном. Дробный стук капель по подоконнику заставляет открыть глаза и встретить очередной день… без него. Я заставляю себя не считать их, но календарь безжалостно напоминает мне об этом.
Неделя… Десять дней… Полмесяца… с того дня, как я умерла. Меня захоронили в фамильном склепе вместе с моей прапрапрапрабабушкой королевой Мелиссой. Моя душа покоится там, в душной тесноте, под тяжелой каменной плитой.
А тело живет. Оно ест, спит, пьет, посещает ванную комнату. Оно даже умудряется улыбаться при встрече с университетскими друзьями-приятелями, делиться впечатлениями о жизни во дворце, подробно и обстоятельно рассказывать о выдающемся гении господине Сарториусе.