Эта горькая сладкая месть
Шрифт:
– Все вопросы к доктору, – сообщила сестра.
Ну ничего себе! Липома-то на плече, а шов – на груди, и спина болит.
Вошедший доктор старательно отводил глаза в сторону.
– Васильева, как самочувствие?
– Почему шов на ребрах?
Хирург глянул на аппараты, зачем-то пощупал шланги и спросил:
– Боли не испытываете?
– Горло ноет, и спина отваливается.
– Это естественно, – вздохнул врач, – в горле трубка торчала, а спину я вам отбил, когда массаж делал.
– Какой массаж?
– Сердца.
Я почувствовала, что теряю сознание. Доктор помялся еще несколько минут и прояснил ситуацию.
В
Кеша очень просил, да и я производила впечатление психопатической дамы, поэтому решили пойти навстречу. Поначалу все шло чудесно, но потом я тихо умерла. – Запомните, у вас аллергия на препарат… -
И хирург буркнул какое-то непонятное слово, – еще спасибо, что сумели реанимировать.
Короче, напуганные эскулапы вскрыли грудную клетку, провели открытый массаж сердца и отправили несостоявшийся труп в реанимацию. Но я не собиралась просыпаться. Через некоторое время доктора сообщили Кешке, что надежда умирает последней, но шансов получить мать обратно у него почти нет. Обезумевший сын спешно вызвал из Киева Зайку и Маню. Втроем они безнадежно поджидали конца. В какой-то момент Ольга, потерявшая от горя остатки ума, распихала Гиппократов в разные стороны и влетела в реанимацию. Невестка принялась изо всех сил трясти полутруп свекрови и ругаться на чем свет стоит. Изумленный медперсонал увидел, что я открыла глаза и сказала: “Не волнуйся, котик, сейчас встану”. Зайка грохнулась в обморок. В общем, мало в тот день врачам не показалось. Теперь же все будет хорошо, просто чудесно, завтра отправят в палату.
Умерла! Ну и дела! До чего же врут книжки! Где узкий тоннель со светом в конце, почему душа не взлетала к потолку и ничего не видела?
– А липома?
Хирург замялся окончательно.
– Поймите правильно, в тот момент все забыли про опухоль. Поправитесь, уберем под местным наркозом.
От злости у меня снова пропал голос.
ГЛАВА 14
В палату меня привезли в среду. Спина болела, шов тоже. Ходить еще не пробовала, но надеялась, избавившись от капельниц, добраться самостоятельно до туалета. Вот уж не думала, что так противно зависеть от других людей.
На соседней кровати улыбалась милая молодая женщина.
– С возвращением.
– Спасибо.
Соседка вылезла из-под одеяла, включила чайничек и, показав на банку с кофе, спросила:
– Будете?
Еще бы, и кофе, и пирожные, и сыр, и масло, все буду, очень есть хочется.
К вечеру я уже все знала про свою однопалатницу. Зовут Таней. Работает женщина в киоске “Союзпечати”, торгует газетами и журналами. До перестройки служила в НИИ водной промышленности, но институт развалился, и пришлось искать другое место. Родила двух мальчишек. Видно, хорошая мать, потому что один из сыновей ввалился в палату, таща неподъемную сумку с соками и фруктами, а потом долго скакал вокруг матери, заставляя ее съесть часть принесенного. Под стать и невестка, чем-то похожая на Зайку. Высокая стройная блондинка сурово выговаривала Тане:
– Ешь немедленно печенку, потом икру, прямо ложкой.
Вдвоем с соседкой мы остались только после ужина. Таня спросила:
– Хочешь персик?
Я покачала головой, у самой тумбочка ломится от снеди, дети приволокли почти весь ассортимент супермаркета, прихватили даже несъедобный
В палату со шприцем на изготовку влетела медсестра.
– Давайте, девочки, готовьте попочки, сейчас снотворное кольну. Таня улыбнулась:
– Катенька, возьми персиков для дочки. Смотри, сколько еды натащили, пропадет ведь. Катенька обрадовалась.
– Ну спасибо, Виноградова, вечно балуешь. Знаешь, я тебе лучше сейчас реланиум уколю, а то от этого до обеда в себя приходить будешь.
Потом повернулась ко мне:
– Васильева, шов не болит?
Я решила последовать примеру опытной Тани:
– Катюша, возьмите для девочки конфет, компот и чайку прихватите. Столько принесли, мне не осилить.
Медсестра расцвела.
– 215-я палата всегда такая приятная, как хорошие люди, так здесь. Сейчас я вам все укольчики поставлю.
И девушка, подхватив кульки, убежала.
– Зарплата копеечная, – вздохнула Таня, – мужа нет, а дочка маленькая. Кстати, насчет палаты она права. В прошлый раз я здесь же лежала, а на твоей койке такая симпатичная тетка оказалась. Представляешь, тоже Виноградова, однофамилицы. То-то сестры злились, они всех по фамилии кличут, а нас пришлось по именам звать.
– Почему в больнице только фамилию называют? Таня хихикнула.
– Чтобы к нам жалости не испытывать. Так – просто тела: Виноградова, Васильева… А если по имени, уже какое-то личное отношение получается. Но нас пришлось именовать Катя и Таня.
Я чуть не свалилась с кровати. Катюша Виноградова лежала на этой кровати! Ну да, она же рассказывала, что ей делали три операции. Таня, не замечая моего удивления, принялась сплетничать:
– Такая приятная женщина оказалась. К счастью, у нее ничего серьезного – рак молочной железы.
– Ничего себе, ерундовая болячка.
– Конечно, – серьезно сказала соседка, – просто чепуха. Сделали операцию, провели химиотерапию, и здорова. Девяносто пять процентов излечиваются, если вовремя пришли, вот если рак крови или моя меланома! Главное, чтобы было ради чего жить. Знаешь, тут одна тетка лежала, так ее кошки спасли!
– Кошки?
– Ну да. Она одинокая, инвалид первой группы, с раком легких. Лежала, не вставая. Ходила за ней ухаживать патронажная сестра из Красного Креста. Ну, больная целый день кисла, стонала и ждала смерти. Тут медсестра возьми и не приди. А у тетки две кошки. К вечеру киски есть стали просить. Та лежит, встать не может. Наутро кошки просто плакать начали: жратвы нет, лоток полный. В общем, на следующей день пришлось больной с койки сползать, мыть кошкам туалет и варить им яйца. Еще через день выползла на улицу, не подыхать же животным с голоду. Короче, когда про нее через месяц в Красном Кресте вспомнили, несчастная умирающая окна мыла. Ее сюда на обследование направили, наш Свистунов только руками развел: здорова. Вот тебе и кошки. А Катюша, к сожалению, совсем одна жила.
– Детей не было?
– Сын. Только за границей работает, приехать не смог, все письма писал. Еще подружка приходила несколько раз, армянка, Натэлла, вкусные баклажаны приносила с грецкими орехами. А так никто. Ой, нет, впрочем, как-то раз мужчина заехал. Катюша его как увидела, побелела вся и как крикнет: “Зачем явились!” Потом они о чем-то В коридоре пошептались. Молодой парень совсем, лет тридцати, черненький. Но он ее здорово расстроил. Катюша в палату вернулась и давай тазепам глотать, наверное, поэтому и скандал такой в столовой устроила.