Эта песня мне знакома
Шрифт:
— Я раздобуду вам эти деньги, Элейн, — пообещала я, — но только в обмен на сорочку.
— Я отдам ее. Кей, мне очень жаль, но я вынуждена была так поступить. Я покрывала Питера, потому что люблю его. Но теперь я должна защитить своего сына. Вот почему я пришла к тебе. Когда у тебя самой будут дети, ты поймешь.
«Пожалуй, уже понимаю», — подумала я.
Пока что я никому, кроме адвокатов, не сообщала о своей беременности. Срок был еще слишком маленький, к тому же я не хотела, чтобы это просочилось в прессу. Элейн о ребенке я рассказывать сейчас точно не собиралась, выторговывая
54
Винсент Слейтер ужинал с деловыми партнерами на Манхэттене и вернулся домой так поздно, что звонить Кей, оставившей на его автоответчике просьбу срочно перезвонить, было уже неудобно.
«Если вы не свяжетесь со мной сегодня вечером, пожалуйста, позвоните с утра, только обязательно», — сказала она в своем сообщении.
Когда он проверял автоответчик, была половина двенадцатого ночи. Он знал, что Кей ложится довольно рано, поэтому звонить ей не стал. Но вопрос, что у нее могло быть такого срочного, не давал ему покоя. В ту ночь он, хотя обычно спал очень крепко, просыпался несколько раз.
В семь утра зазвонил телефон. Это была Кей.
— У меня не телефонный разговор, — сообщила она. — Пожалуйста, по пути в город обязательно заверните ко мне.
— Я уже встал и оделся, — ответил он. — Сейчас буду.
Когда он приехал в особняк, Кей провела его в кухню, где пила кофе.
— Я хотела поговорить с вами до того, как придет Джейн, — сказала она. — В прошлом месяце, в самый первый день после того, как мы вернулись из свадебного путешествия, мы с Питером с утра пораньше отправились на пробежку. А перед выходом я сварила нам кофе. Здорово было играть в новобрачных. Кажется, это было в другой жизни.
В беспощадном утреннем свете Кей показалась Слейтеру исхудавшей. Она осунулась, скулы проступили резче, глаза стали огромными. Страшась услышать ответ, он спросил, что произошло.
— Что произошло? Да ничего особенного. Просто любящая мачеха Питера заявила, что все эти годы покрывала его и теперь хочет получить за это небольшую помощь.
— О чем вы, Кей?
— Она выразила готовность продать мне некий предмет, который может неизмеримо навредить Питеру, если попадет не в те руки — то есть к прокурору. Цена вопроса — один миллион долларов, и получить его она хочет сегодня.
— Что это за предмет? — рявкнул Слейтер. — Кей, что вы такое говорите?
Кей закусила губу.
— Я не могу сказать вам, что это такое, не спрашивайте. Эти деньги нужны ей сегодня, потому что ее замечательный сынок по уши увяз в долгах в результате неудачной игры на скачках. Я знаю, что Питер открыл для нас совместный счет. Сколько на нем денег? Хватит выписать ей чек?
— Кей, вы не подумали головой. Чтобы обналичить чек, нужно время. Единственный способ передать ей эти деньги вовремя — перевести их прямиком на ее счет. Вы уверены, что хотите этого? Вы ведь знаете, что думает Питер о пристрастии Ричарда к тотализатору. Он не желает его финансировать. Может, Элейн просто блефует.
— Она не блефует! Она не блефует! — закричала Кей, потом схватилась за голову и из глаз у нее брызнули
Слейтер в изумлении смотрел, как она нетерпеливо смахнула их с ресниц, пытаясь взять себя в руки.
— Прошу прощения. Я просто…
— Ничего страшного, Кей, — успокаивающе проговорил он. — Ничего страшного. Не надо плакать. Я переведу ей деньги.
— Я не хочу, чтобы Питер об этом знал, — сказала Кей тихо, но твердо. — Во всяком случае, пока. Сегодня его переводят в клинику изучения нарушений сна. Ему и так трудно, не хватало только этой головной боли.
— Не обязательно пока сообщать ему. У меня есть доверенность на перечисление денег. Только имейте в виду: после того как деньги будут переведены, вернуть их будет невозможно. А она не согласится отдать этот предмет вам до того, как получит перевод?
— Очень сомневаюсь. Сейчас я допью кофе, а потом позвоню ей. Не хочу, чтобы она догадалась по голосу, что я плакала.
Кей обняла чашку обеими руками, как будто пыталась согреться; Слейтер смотрел на нее. Некоторое время они молча сидели за столом, прихлебывая каждый свой кофе. Потом Кей передернула плечами.
— Все, я уже успокоилась. — Она набрала номер Элейн; в трубке один за другим зазвучали гудки. — Похоже, я ее разбужу. И то радость, — с горечью пробормотала она. — Когда вчера вечером мачеха явилась сюда, на ней просто лица не было, но когда я пообещала ей к утру раздобыть деньги, она очень быстро повеселела. Ага, она взяла трубку.
Они с Элейн начали разговаривать; Слейтер отметил, что лицо Кей с каждой минутой все больше каменеет. По ее репликам можно было сделать вывод, что Элейн не желает расставаться с тем, что она предлагала Кей, пока не будут переведены деньги.
«Интересно, что же это такое, — задумался Слейтер. — В ночь, когда исчезла Сьюзен, Элейн еще жила в особняке. Вход в главную спальню из того же коридора, что и в старую комнату Питера. А не могла она видеть, как Питер в ту ночь возвращался домой в окровавленной сорочке? Вполне могла», — рассудил он и легонько кивнул самому себе.
Слейтер вспомнил те приступы лунатизма у Питера, свидетелем которых он был много лет назад, когда возил парнишку в разные поездки на каникулах. Однажды он слишком резко разбудил Питера, и тот набросился на него. Еще три или четыре раза, когда у Питера при нем случались такие приступы, Питер возвращался в постель и немедленно засыпал мертвым сном. Элейн вполне могла зайти к нему в комнату и вытащить сорочку из корзины для грязного белья так, что он ничего даже не заподозрил.
Кей повесила трубку.
— Она мне не доверяет. Говорит, что ее банкир позвонит ей в ту же минуту, как деньги будут у нее на счету, и только после этого она придет сюда с пакетом, о котором я говорила.
— Это парадная сорочка, которая была на нем в ту ночь, да, Кей? — спросил Слейтер.
— Я не буду отвечать на этот вопрос. Не могу.
— Я все понимаю. Ладно. Я еду в Нью-Йорк. Чтобы перевести деньги, мне потребуется подписать кое-какие бумаги.
— Деньги! Большинство преступлений совершается именно из-за них, правда? Из-за любви или из-за денег. Сьюзен нужны были деньги, да?