Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Ржали, обнявшись, шведы, облизывался украдкой на ходу Кройцер-обыкновенный, совсем родом не из Бремена. Топая позади молчаливого Николаса, внимательно рассматривал в грязи под ногами что-то интересное пухленький профессор.
Немедленно попробовать добытого гуся потребовало подавляющее большинство присутствующих.
Не поднимая глаз, капитан Глеб пробурчал:
– Костёр – за мной. Остальное всё делайте сами.
В этот момент ему было крайне необходимо отвлечься, сосредоточиться на простых, даже примитивных, привычных действиях.
Трудно разжечь хороший костёр в лесу, особенно после прошедшего накануне многочасового дождя, но Глеб решил начать именно так, как всегда: с одной спички.
Самые голодные люди несли изо всех палаток к нему ненужные бумажки.
Не так громко, как раньше, в крепости, но всё же опять съехидничал Бадди.
– Думаешь, и сейчас так же ловко получится? Советую не рисковать.
Криво посмотрев на профессора, капитан Глеб Никитин поднялся с колен.
– Не смей без моего разрешения совать сюда бумагу. Понял?
Правильный и угрюмый приказ поняли все суетящиеся вокруг доброхоты.
До старых берёз, расположение которых Глеб запомнил ещё с утра, он дошагал не спеша. Так же спокойно нащипал под большими сучьями сухих плёночек бересты, потом спустился в знакомый овражек к высоким ёлкам, собрал весь серебряный мох в нижних пазухах тяжёлых шершавых веток…
Мешал ветер. И пристальные молчаливые взгляды.
Он потёр в руках мелкую бересту, собрал её в комок. Снял со спичечного коробка рубашку и затолкал в её пустоту шуршащие берёзовые полоски. Закрыв на мгновенье спиной ветер, чиркнул спичку и низко, но уверенно поднёс робкий огонёк к заготовленной конструкции. Тут же накрыл её кусочками сухого мха и мелкими еловыми ветками, достав их из кармана.
– Тащите дрова! Ну, чего уставились?!
И опять понеслись радостные крики через всю поляну….
Шведы дружной парой бросились ломать погибшие в прошлые годы корявые ольховые сучья.
Глеба тронул за плечо чернявый итальянец.
– Ты ведь не такую охоту имел в виду, когда мы с тобой сегодня спорили?
– Нет, конечно.… Извини, я немного погорячился с этим мероприятием. Думал, что всё будет совсем не так. Просто хотел вас отвлечь от грустных мыслей.
– Понимаю.
О'Салливан хорошо улыбнулся.
Перед маленьким пока ещё костерком быстро росла куча разнообразного топлива. С гиканьем и неприличными возгласами иностранные граждане участвовали в общей работе. Погреться и обсохнуть у жаркого костра хотели все.
– Молоко в палатке.
Бориска еле разжимал губы, не глядя в глаза старшему товарищу.
Он уже наслушался восторженных рассказов очевидцев об удачной охоте, выдержал хвастливый натиск восторженного и гордого Тиади, даже зачем-то подошёл ненадолго к мертвому гусю.
Жизнь продолжала в этот день жестоко разочаровывать Бориску.
– Глеб, а ведь это нехорошо – воровать.
– Ах ты, праведник ты мой! Конечно, нехорошо. В этом я с тобой весьма согласен и поэтому не спорю.
– …А если нехорошо, – продолжал гнуть свою справедливую линию Бориска, – то почему ты сознательно совершил такой поступок и показал плохой пример другим людям?!
– Ты переживаешь?
Глеб Никитин с усмешкой посмотрел на своего юного друга. Честь и совесть отряда сильно и одновременно покраснели.
– Опять правильно делаешь. Не к лицу мелкоуголовные наклонности современному российскому человеку!
– Ладно. Для ясности. Для твоего душевного равновесия.
Покручивая в пальцах мелкую еловую веточку, Глеб загляделся на вырастающий костёр.
– Пацана с гусями в посёлке видел?
– Ну…
– Рапортуйте разборчиво, юнга! Не ковыряйте в носу и не жуйте добытые там прелести. Заметил, как я разговаривал с тем мальчишкой?
– Да-а.
Борискино презрение почему-то начало слабо таять.
– Ну, так вот, гражданин общественный прокурор, и выскочил-то я тогда из машины, чтобы с мамашей этой пастушка провести переговоры.
– А зачем тебе с ней было говорить?
– Думай, Борисыч, думай, включай свою неразработанную голову на полную мощность!
Командовать собственной одинокой головой было ещё трудней, чем многочисленным отрядом «Ромео» и поэтому Бориска напряжённо морщился.
– Я купил у неё одного гуся, живого, на корню, и договорился, чтобы в нужное время он и его собратья были оставлены пастись на машинном дворе.
– Ты заплатил за этого…, за которого Тиади? Значит, мы не украли убитого гуся?!
– Нет. Как ты мог такое про меня подумать?!
И Бориска заимел в свою коллекцию ещё один ласково-укоризненный командирский подзатыльник.
Проголодавшийся больше всех Николас вытащил в толпу молоко. В продолжение разговора с юным правдолюбцем Глеб Никитин встречно уколол его:
– Надеюсь, ты не обманным путём приобрёл это прекрасное эмалированное ведро?
И получил солидный Борискин ответ.
– Прекрати, командир! Я обещал с возвратом. Доярки мне поверили!
Пока они беседовали о нравственности, остальные мужики с хохотом пили молоко. Сильный голландец держал ведро на весу, а остальные страждущие по очереди приникали к нему, как к большому доброму молоковозу.
Глеб усмехнулся, когда к источнику жадно приник О'Салливан и лишние белоснежные струйки побежали по его подбородку.
«Гигиена, брезгливость… Нормальный ведь парень, когда проголодается».
<