Этап
Шрифт:
Петрович как стоял, так и остался стоять. Просто смотрел на Николаева. А за спиной Петровича появился ещё один — бежал в их сторону от поворота дороги. Николаев бросился к старику, держа бластер наготове, а Петрович, невозмутимо, поднял свою трость, развернулся, и огрел ею живого мертвеца — или кем ещё можно быть с такими ранами на горле и руках.
Мертвец рассыпался в пыль. Николаеву захотелось даже протереть глаза. Точно, рассыпался — от удара трости превратился словно бы в груду пепла или песка. Так и рухнул. Петрович кивнул,
— Сам цел? — поинтересовался он.
Николаев быстро осмотрел себя. Укусов нет, в крови почти не перепачкался. Вроде цел.
— Нам туда, — указал Петрович за угол. Судя по крикам, сиренам и выстрелам, повсюду творится одно и то же.
— Что… — начал было Николаев, очень уж странно вёл себя старик. Слишком спокойно и уверенно. Понятно, что фронтовик, многое пережил, но чтобы такое?
— Подержи. — Петрович отдал трость, и сдвинул аккордеон вперёд — чтобы играть, понял Николаев. И заиграл — то самое, «На сопках Маньчжурии». И пошёл, в указанном им самим направлении.
Николаев шёл, озираясь, готовый стрелять. Странно: перед тем, как старик заиграл, к ним двоим бежало трое или четверо зомби (слово пришло на ум неожиданно) — но, едва только Петрович заиграл, как мертвецы потеряли интерес к добыче, и поспешили в другую сторону. Что всё это значит?
— Держись рядом и береги заряды, — посоветовал Петрович. Так и пошли. Идти оказалось недалеко, к школе за углом, и сколько вокруг бегало этих — словами не описать. Много. Но на них с Петровичем внимания не обращали, хотя пробегали иногда совсем рядом. Конец света, подумал Николаев. Я наблюдаю конец света. Самый настоящий.
Дверь школы открылась перед ними — там стояла девушка в чёрном плаще и чёрной же повязке на лбу. Что-то она сжимала в руке, но не было времени приглядываться. Петрович, не переставая играть, кивнул ей — и получил ответный кивок. Девушка отошла в сторону, и махнула Николаеву: проходи, мол.
Он и прошёл. Девушка заперла за ними дверь. Петрович не переставал играть, и они втроём шли и шли, по пустынным коридорам и лестницам. Ну хоть здесь нет крови или тел.
— Заходите, — указала девушка на дверь в учительскую.
— Ого! — трое человек поднялись на ноги. Два парня, лет двадцати, и пожилой мужчина — как написали бы раньше, кавказской национальности. На лицах их читались удивление и радость. Тот из парней, что был немного выше, первым протянул руку. — Одиннадцатый! Ну, Петрович, ты даёшь!
— Стараюсь, — степенно ответил Петрович и прекратил играть. — Знакомьтесь, это Сергей. — Он принял у Николаева трость, и взял его за руку. — Здесь все свои, не бойся. Это Мария, — девушка кивнула, — это Валера, — указал на парня повыше, — это Степан, — кивнул на второго, — а…
— Чёрт! — воскликнула Мария, и в комнате словно вспыхнул магний. Кошка выпрыгнула из кармана куртки и, Николаев успел заметить, увернулась от чего-то ярко-синего, похожего на плеть. — Отойди! — крикнула девушка, глядя на Николаева. — Отойди, придурок!
Николаев обернулся — Кошка забилась в угол за его спиной, и шипела оттуда. Шипела, глядя на девушку. А та сжимала меж двух пальцев диск — музыкальный или видео, не понять — обод диска светился синим.
— Отойди! — приказала девушка. Остальные тоже уже стояли, у каждого в руке что-нибудь, да было. После того, что Николаев успел сегодня увидеть, он не удивился бы, если всё это оказалось оружием.
— Она мне жизнь спасла, — холодно ответил Николаев, и поднял свой бластер — ни в кого не целясь, просто приподнял. И осознал, что остальные предметы в руках собравшихся смотрят ему в лицо. Николаев медленно присел, протянул левую руку за спину и поманил кошку. Она тут же подбежала и потёрлась о ладонь, громко мурлыча. Николаев поднял её в горсти, и так же медленно встал.
— Маша, — позвал Петрович — так и стоял, опираясь на трость, с сигаретой в зубах. — Всё в порядке.
— Идиот! — заметила Мария, убирая диск куда-то под куртку. — Чтоб больше не мельтешила, ясно? Попадётся мне под руку — пришибу!
— Маша, — пожилой, не названный пока, тоже убрал что-то в карман. — Не волнуйся. Петрович кого попало бы не привёл.
— Ладно, — буркнула Мария, и протянула Николаеву руку. — Извините.
— Всё в порядке. — Николаев убрал бластер в кобуру (никто и глазом не моргнул), и принял руку. — Что происходит?
— Конец света, — отозвалась Мария. — Дядя Гоша, что вокруг?
Пожилой достал из кармана небольшой прозрачный шар — с кулак размером — и посмотрел в его глубины.
— Чисто, — сообщил он. — Всё в порядке.
Говорит без акцента, понял Николаев, а на лицо грузин. Ну и ладно.
— Что мы тут делаем? — Николаев осознал, что ноги еле держат, и опустился на один из стульев. — Чёрт!
— Ждём, — Мария скользнула по нему взглядом. — А вот оружие не убирай пока. Есть хочешь?
— Я — нет. — Николаев достал из кармана Кошку — та явно оживилась, услышав вопрос. — Кусок в горло не полезет. А она, похоже, будет.
— Корми её сам. — Мария поставила на стол перед ним банку консервов и одноразовую тарелку. — Дядя Миша, больше никого не было?
— Никого, — подтвердил старик, доставая сигареты. — Теперь просто дождаться остальных.
О многом хотелось расспросить, Николаеву по-прежнему казалось, что он спит. Но Кошка уже смотрела ему в лицо, и резко мяукала — требовала еды.
5.
— Не верите, — задержанный не спрашивал, утверждал. — Я сам не верил. До сих пор не во всё верю. Рассказывать дальше?
— Рассказывайте. — Смирнов налил им обоим ещё по стопочке и пододвинул газетный лист с закуской. И рассказывает вроде полный бред, и слушаешь — не оторваться. По глазам видно: не врёт. Хоть убейте, не врёт!