Этьен и его тень(изд.1987)
Шрифт:
— Хочу вам представить нашего австрийского друга Конрада Кертнера.
— А я хочу поблагодарить его за прекрасную речь.
— Для меня много значит оценка старейшего деятеля национал-социалистской партии, — сказал Кертнер еще почтительнее.
— Этот в полном смысле слова золотой значок, — «Вильгельм Второй-Гинденбург» благоговейно коснулся лацкана на пиджаке Теуберта, — дает право на свидание с Адольфом Гитлером в любое время. — Он обернулся к Теуберту: — Герр Кертнер пользуется нашим полным доверием, и он знает, что в те страны, где
— Скороспелый или скорострельный? — спросил Кертнер, и все трое расхохотались.
— Ну вот, вы нашли общий язык! — сказал «Вильгельм Второй-Гинденбург». — Извините, господа, меня ждет вице-министр.
Да, с «Нептуном» начинают все больше считаться. Их фирма тоже приглашена завтра в советское посольство; русские устраивают прием для представителей деловых кругов в связи с приездом торговой делегации во главе с наркомом торговли.
«Где-то на рабфаке или в рабочем клубе их обзывали не иначе, как «акулы капитализма», — мимолетно усмехнулся про себя Этьен. — А в случае надобности мы величаем их «представители деловых кругов».
— Большевики явно хотят установить деловые контакты. Если у герра Кертнера есть желание, ему тоже будет вручен билет на прием в советское посольство.
Так хотелось принять приглашение, побывать в посольстве на Унтер-ден-Линден, услышать родную речь!
Но вдруг его увидит кто-нибудь из знакомых и узнает? В числе сотрудников военного атташе может оказаться бывший слушатель военной академии. Недоставало еще, чтобы кто-нибудь с радостным воплем: «Каким ветром?! Маневич, дружище, сколько лет, сколько зим!» — бросился ему на шею.
Размышление заняло какую-то долю секунды, Кертнер, выслушав приглашение, почтительно поблагодарил и отказался. К сожалению, он занят. Завтра у него важное свидание с асом германского спортивного пилотажа.
Вильгельм Теуберт любезно вручил Кертнеру свою визитную карточку и пригласил посетить его контору в любое удобное для гостя время. Может быть, «Эврика», помимо поручений, столь блестяще выполняемых для фирмы «Нептун», согласится на тех же условиях представлять в Италии и его фирму?
Кертнер поблагодарил за интересное предложение. Он непременно зайдет, когда вернется через неделю в Берлин. Завтра по приглашению директора-распорядителя он отправляется в Осло, чтобы поделиться опытом своей работы с коллегами, работающими в тамошних отделениях фирмы «Нептун».
Теуберт осведомился, не пугают ли герра Кертнера морские путешествия в штормовую погоду. Тот ответил, что, к сожалению, его родная Австрия остается пока сугубо сухопутной страной. Но, право же, не все австрийцы отличаются водобоязнью и страдают от морской болезни. Он верит, что Австрия когда-нибудь приобщится к великой морской державе — рейху. Его намек на желанное присоединение Австрии к Германии был достаточно прозрачен, собеседники поняли его с полуслова…
После ужина он решил пройтись перед сном по опустевшему, притихшему Берлину.
7
К
Этьен прошел по Тирпицуфер, в самый ее конец, прошел мимо громоздкого, мрачного четырехэтажного дома № 74/76; здесь помещается абвер.
За какими темными окнами кабинет адмирала Канариса?
В стороне остался Ландверский канал. Этьен поравнялся с большим темным зданием. У парадного подъезда, у ворот прохаживались шуцманы. Хотя Этьен стоял на противоположном тротуаре, он прочел вывеску у освещенного подъезда: «Союз Советских Социалистических Республик. Полпредство». Кто-то подъехал в «газике» и вошел в здание.
Этьен тоскливо поглядел и зашагал к Тиргартену.
Он шел по набережной вдоль парапета, глядя на темную воду канала, покрытую рябью. Остановился и вгляделся в свое отражение на воде, высвеченное одиноким фонарем.
И ему представилась такая же ночная, взъерошенная весенним ветром вода в Москве-реке. Плывут одинокие льдины. Дворник в тулупе и треухе скалывает лед на набережной. Звонкая капель.
По набережной идут Этьен и Старик. Оба в форме двадцатых годов — остроконечные шлемы, шинели с «разговорами». У Старика на петлицах три ромба.
Старик отстает на несколько шагов от Этьена, критически приглядывается к его походке.
— А тебе пора отвыкать от строевой выправки, — говорит Старик строго.
— Стараюсь, Павел Иванович. Не получается.
— Отвыкнешь. И фрак научишься носить. И цилиндр. — Старик остановился. — А вот притворяться в чувствах потруднее.
— Ну и дела, — ухмыльнулся Этьен. — Позавчера — комиссар бронепоезда. Вчера — слушатель академии. Сегодня — летчик. А завтра — коммерсант? — Этьен попробовал сменить походку на более свободную. — Ну как?
— Чуть-чуть лучше, — подбодрил Старик и продолжал серьезно; — Ты и завтра останешься летчиком. Летчиком свободного полета! Ты должен будешь видеть дальше всех и немножко раньше, чем увидят другие. И коммерсантом ты станешь не простым. — Старик рассмеялся и хлопнул Этьена по спине. — Бальзаковский банкир Нюсинжен — щенок по сравнению с твоим Кертнером!..
Подошел шуцман, подозрительно пригляделся — не собрался ли ночной прохожий топиться? Слишком долго смотрит в воду.
Легкая усмешка мелькнула на лице Этьена, и он пошел дальше.
Навстречу ему, пристукивая деревянной ногой, шел по аллее пожилой солдат в кителе, с крестами и медалями времен Вильгельма.
— Гуте нахт, майн герр.
— Гуте нахт.
«Этот доковыляет до дома, снимет на ночь протез, чтобы культя его отдохнула, — невесело подумал Этьен. — А я и во сне не имею права забывать, что я Кертнер».