Эти синие глаза
Шрифт:
Как только изумленный граф отстранился от нее, она ударила его кулаком в правый глаз.
Граф вскрикнул, тотчас же выпустил ее из объятий и, покачнувшись, поднес руку к лицу.
— Ради всего святого, Бренна, — промямлил он. — Зачем ты это делаешь?
Бренна с невероятной поспешностью и ловкостью отскочила от него на безопасное расстояние и оказалась в самом дальнем конце комнаты, а вокруг нее, нервно повизгивая, сгрудились собаки.
— Ты прекрасно знаешь зачем, — ответила девушка, ничуть не обеспокоенная тем, что голос ее дрожал. — Если ты будешь продолжать вести себя как негодяй, то я буду отвечать тебе таким же образом.
— И все же, — потерянно и удрученно возразил граф, — тебе не следовало бить так сильно.
Бренна нашлась тотчас же:
— А тебе не следовало хватать и тискать меня.
— Я знаю. Но дело в том, что я… — граф с усталым видом снова опустился в кресло и потянулся за стаканом с виски, — дело в том, что я чертовски влюблен в тебя.
— Вовсе нет, — живо возразила Бренна.
Она даже испытывала к графу нечто похожее на жалость. Право же, он был просто большим ребенком.
— Тебе это просто кажется. Ты снова перепутал любовь с похотью.
— Нет-нет, — продолжал упорствовать лорд Гленденинг. — Ты всегда это твердишь, но это неправда.
Бренна вздохнула. Право же, было бесполезно спорить с ним, когда он был в таком настроении, как сейчас. Ей следовало немедленно уйти, как только она заметила в нем опасные признаки. Но она не могла удержаться и не крикнуть напоследок:
— Ты должен отослать доктора Стэнтона обратно в Лондон!
— Нет, — хмуро ответствовал граф.
Она круто повернулась и вышла, от всего сердца желая, чтобы весенний паводок наступил как можно раньше и лорда Гленденинга заживо съели крысы, которые побегут наверх из подвала, спасаясь от воды.
Глава 4
— Доктор Стэнтон!
Рейли вздрогнул, но не открыл глаз и не поднял головы.
— Доктор Стэнтон! С вами все в порядке?
Рейли осторожно приоткрыл один глаз, потом поспешно закрыл его.
Конечно, он все еще спал. По-видимому, они с Пирсоном и Шелли слегка набрались прошлой ночью, и теперь он страдал от похмелья.
Он видел один из этих чудовищных снов-кошмаров о романтических поэтах, навеянных, несомненно, тем, что Кристина снова потащила его на ужасно нудный вечер поэзии…
— Доктор Стэнтон? Я видел, что вы открывали глаза. Знаю, что вы не спите.
Где-то рядом раздался ужасный скрип. По-видимому, кто-то очень громоздкий усаживался на стул, недостаточно прочный, чтобы выдержать этот вес.
— Ну же, просыпайтесь! Давайте позавтракаем вместе.
Рейли открыл глаза. И тотчас же пожалел об этом. Нет, это был не сон! Прямо рядом с ним сидел лорд Байрон. Ну ладно, не Байрон, потому что тот умер лет двадцать назад, но кто-то, выглядевший точь-в-точь как лорд Байрон… или как некто, старавшийся изо всех сил походить на него. Человек, сидевший рядом с Рейли, был широкоплечим, узкобедрым, и на нем не было ни унции жира. Он весь состоял из мускулов и, как показалось Рейли, волос. Волосы ниспадали волнами от его лба и до плеч, обнаженные руки и грудь тоже были покрыты волосами. Он был чисто выбрит, но на его худощавом, прекрасной лепки лице уже проступила синева будущей щетины. Человек показался Рейли на редкость мужественным.
Если, разумеется, не считать юбки.
Нет, не так. На человеке была не юбка, а шотландский килт. Но что было чрезвычайно удивительным, это количество волос на голых ногах ниже колен, под каймой килта.
— Кто, — спросил Рейли плохо ворочающимся языком, все еще ощущая привкус виски во рту, — кто вы?
— Гленденинг, — ответил человек. Голос у него был низким и глубоким, и Рейли показалось, что он раскатился в его голове, как гром, — Йен Маклауд, граф Гленденинг. Я прибыл, как только смог. Меня задержал этот чертов туман. Но похоже, что вы времени зря не теряли и развлекались вовсю.
Рейли огляделся — в глазах у него все туманилось и расплывалось. Адам Макадамс и его приятели, притулившиеся возле стойки бара, пребывали в разной степени опьянения. Недавно воскресший к жизни Стабен растянулся на постели, приготовленной миссис Мерфи для Рейли, на сиденье от дивана.
— Который, — начал было Рейли, но снова вздрогнул и, понизив голос, наконец спросил, который час.
— Около шести. Похоже, вы и эти джентльмены как следует повеселились.
Рейли окинул взглядом своих храпящих собутыльников. Как ни странно, ночью они показались ему старше и безобразнее, чем сейчас в холодном свете дня.
— Полагаю, да, — неохотно признал Рейли очевидную правду, хотя и не помнил отчетливо, как именно он веселился. — Только я не понимаю, как это миссис Мерфи не выкинула их за дверь, когда наступило время закрывать таверну.
— Время закрывать? — усмехнулся лорд Гленденинг. И Рейли подивился количеству и величине его зубов.
Откинувшийся на спинку стула и улыбающийся, он очень походил на волка.
— На острове Скай нет такого времени. Майра позволяет им пить, пока они не свалятся. И так почти каждую ночь. Готов поспорить, что некоторые по месяцу не бывают дома.
Рейли скорчил гримасу. Это обстоятельство объясняло, почему в таверне такой запах.
— Но это не значит, — продолжал Гленденинг, — что дома о них очень скучают. Многие из их жен — премиленькие бабенки. — Он подмигнул Рейли. — Пока эти шалопаи сидят в баре и напиваются до бесчувствия, я частенько скрашиваю их женам одиночество и грею их постели.
Ужаснувшись не столько тому, что Гленденинг так походя говорит об адюльтере, но скорее тому, что он спит с женами этих пожилых мужчин, Рейли уставился на него. Похоже, на острове Скай дела обстояли значительно хуже, чем он представлял.
Заметив изумление приезжего, Гленденинг усмехнулся и сказал:
— Понимаю, что вы подумали, но вы не правы. Видите старину Макадамса вон там?
Рейли кивнул.
— Его жене чуть за тридцать. А чему тут удивляться? Ему и самому не больше тридцати пяти.
У Рейли отвисла челюсть.
— Но, Господи, мне самому тридцать, а я…
— Это все море, — объяснил Гленденинг. — Все эти часы, которые они проводят на открытом воздухе при любой погоде, когда их треплет ветер и на их коже оседает соль… Все это старит человека, старит раньше времени. Рейли покачал головой: