Эти странные австрийцы
Шрифт:
Женщина-профессор в Австрии явление редкое, так что пусть вас не вводит в заблуждение титул «госпожа профессор» — он закрепляется обществом за почтенными супругами профессоров. Наоборот не бывает, ибо в мужском шовинистически настроенном мире австрийских ученых социально раздавленный супруг госпожи профессора вряд ли осмелится именовать себя «господин профессор».
Можно, конечно, избежав всех неприятностей и хлопот, связанных с карабканьем по служебной (и общественной) лестнице, заняться предпринимательством и разбогатеть. В подтверждение того, что ваша персона пополнила собой ряды богачей, нужно построить виллу в благодатном краю, израсходовав при этом астрономическую сумму. (Кстати, затеянное одним вице-канцлером строительство роскошной виллы закончилось для него плачевно, ибо министерство по налогам и сборам заинтересовалось источником его доходов.) Если обладания виллой недостаточно для поднятия вашего веса в обществе, можно купить должность почетного консула в какой-нибудь забытой богом и людьми африканской стране. Работенка не пыльная, зато как прекрасно будет смотреться ваше звание на почтовой бумаге!
Важным показателем положения в обществе является автомобиль, особенно если это «Мерседес», «Ауди» или «БМВ». Даже семьи с ограниченными средствами обычно приобретают самые престижные (из тех, что они могут себе позволить) машины; гастарбайтеры (иностранные рабочие), потратившись на здоровенные подержанные (порой весьма подержанные) «Мерседесы», с ревом носятся по дорогам между Веной и своей отчизной, прихватив с собой жену, детей и, зачастую, весь домашний скарб.
Австрийцы знают цену всем автомобилям — от дешевых до непристойно дорогих моделей. Вот почему владельцы «Лад» и пешеходы (которых и людьми-то трудно назвать) с готовностью судят о том, чего вы добились в жизни, по марке вашей немецкой машины.
Богатство и успех
У среднего австрийца к успеху и деньгам двойственное — и это еще мягко сказано — отношение. И причиной тому не только зависть, но и глубоко укоренившийся скепсис (зиждущийся на том, что каждый венский вагоновожатый воображает, будто ему известно, как управлять трамвайным депо). Если кто-то добился успеха, то его обычно первым делом спрашивают: «Кто тебя проталкивает?» Конечно, он может возразить, что достиг своего положения благодаря таланту и энергии. Но ему тут же поспешат сообщить, что кругом полно специалистов, не менее, а часто даже более пригодных для этой должности.
И это действительно так. В Австрии много высокообразованных специалистов, страна же невелика, так что здесь вряд ли найдется работа в управленческом звене для всех способных людей. Здесь то, «кого ты знаешь», столь же важно, как и то, «что ты знаешь». Следовательно, неудовлетворенное честолюбие является для значительной и весьма крикливой части местного населения хроническим заболеванием.
Скудные возможности карьерного роста вкупе с постоянной необходимостью защищать свой тыл привели в прошлом к тому, что в общественной жизни возобладал принцип «победителю достается всё», в результате чего среди простых смертных распространился цинизм. Многие стали считать, что в борьбе за должности и деньги все средства хороши. Возникло даже такое явление, как Amterkumulierung (занятие сразу нескольких должностей, и, соответственно, получение жалованья из нескольких мест). В результате разоблачения махинаций в политических кругах стало известно, что Национальный банк Австрии превратился в своеобразную кормушку, и на должности назначались люди определенных политических взглядов. Выяснилось также, что управляющий банком имел жалованье, по сравнению с которым зарплата главы Федерального резервного банка Нью-Йорка просто мелочь. Не один директор получал от банка щедрое вознаграждение за непонятно какую работу, а те, кого после произведенной реорганизации попросили забрать свои вещи из рабочих столов, не смогли даже вспомнить, где те стоят.
Народ, побывавший в двух мировых войнах в стане побежденных, прошедший через пекло гражданской войны, перенесший гиперинфляцию и несколько крахов фондового рынка (и всё при жизни трех поколений), можно простить за то, что он ведет себя несколько настороженно. История двадцатого века в какой-то мере объясняет, почему австрийцы с таким фанатичным упорством, превратившись в самых крупных в мире вкладчиков, до недавнего времени держали свои деньги на анонимных банковских счетах, по которым выплачивался до смешного низкий процент.
Так продолжалось до тех пор, пока в ЕС не отменили анонимные счета. Несмотря на минимальные проценты, анонимность, Spdrbuch (использовалось не имя, а пароль), давала среднему австрийцу возможность как натянуть нос властям, так и, следуя раз и навсегда принятому решению, держаться подальше от многообещающих, но рискованных затей.
Иммигранты
Живущих по соседству южных славян можно встретить в Австрии, как правило, только в качестве гастарбайтеров. Они оседают в Вене, где работают на стройках либо в сфере обслуживания. Иностранцы составляют около 16% населения Вены, где проживает одна пятая часть австрийцев. Больше всего (чуть ли не половина) среди гастарбайтеров югославов, затем идут турки и поляки. Многие работают в Австрии уже немало лет, и на страже их интересов стоит федерация работодателей.
Сомнения, оправданные или нет, относительно того, чем на самом деле занимаются в Австрии «иностранцы», льют воду на мельницу крайне правых политиков. Проводя кампанию устрашения, запугивая обывателей байками об этнической мафии, рассказывая о том, что чужеродцы торгуют на улицах наркотиками, и уверяя, что их присутствие способствует процветанию теневой экономики, они набирают политические очки и завоевывают голоса избирателей. Однако рядовые австрийцы против присутствия в стране гастарбайтеров, кажется, не возражают, во всяком случае, пока вставить окно им стоит вдвое дешевле, чем у рабочих-соотечественников.
При этом атмосфера баров и закусочных пропитана неприязнью к иностранцам. Посетители ворчат, что Tschuschen (презрительная кличка, данная представителям балканских народов) с их Tschuschen– Koffer (чемоданами Tschuschen, т. е. полиэтиленовыми сумками) стали привычным зрелищем на Sudbahnhof (Южном вокзале). И все же австрийцам приходится признать, что эти трудяги выполняют ту грязную работу, которой они сами чураются.
Приезжавшие в XIX веке в Вену чехи в основном становились каменщиками (их прозвали Ziegelbehm, т. е. «богемские каменщики»). Мнение местных жителей об их образе жизни отразилось в языке, в котором появились новые слова, например, tschechern, т. е. «пить по-чешски» (употреблять спиртные напитки в непомерных количествах), и tschecherl (так называли грязную ложку либо неряшливо ведущего себя за столом человека). Впрочем, именно у чехов австрийцы научились готовить свои знаменитые клецки. Совершенно безобидный император Фердинанд (как говорят, страдавший слабоумием), когда его отослали в Прагу, произнес фразу, породившую сомнения в его бесхитростности, а именно: «Я император, и я буду есть клецки». Несмотря на то, что дети иммигрантов заполонили все школьные дворы, Вена, как и встарь, исправно переваривает в своем чреве всё новые орды иностранцев. Благодаря полученному в Австрии образованию, славянские дети будут владеть двумя языками, и их потом станет невозможно отличить от венцев, которые когда-то уже прошли через то же самое и чьи фамилии включены теперь в телефонный справочник Вены. (Уже в 1787 году было заявлено, что ни одна венская семья «не в состоянии указать предков — исконных венцев более чем в трех поколениях».)
Гуго Винер, знаменитый артист кабаре, в своем скетче иллюстрирует процесс ассимиляции. Действие разворачивается в Бюро по делам иммигрантов. Двое чиновников беседуют с турком, обратившимся в их ведомство за продлением вида на жительство. При помощи тщательно продуманных жестов и на ломаном немецком они задают ему вопросы: женат ли он? есть ли у него работа? где он живет? Кто-то из сжалившихся посетителей хочет помочь им, но один из чиновников велит ему не лезть не в свое дело. Совершенно очевидно, что турок не понимает ни их жестов, которые только путают его, ни вопросов, построенных в нарушение всех правил синтаксиса.