Этика бл**ства
Шрифт:
С точки зрения бляди
Как все это выглядит с точки зрения бляди? Прежде всего, мы воспринимаем себя как личности – с достоинствами, недостатками, отличительными чертами. Мы те, кто любит секс и различные типы людей. Мы – не спортсмены от секса, хотя тренируемся больше других. Хороший секс – это не чемпионат мира. Мы ценим секс за удовольствие и за прекрасно проведенное время в компании замечательных людей.
Мы любим приключения. Опять же, о таких часто говорят свысока, мол, они незрелые, неискренние, не могут «повзрослеть», «остепениться» и начать моногамную жизнь. Но что плохого в приключениях? Неужели нельзя наслаждаться ими, одновременно воспитывая детей, покупая дома и занимаясь карьерой? Еще как можно – блядям тоже выдают кредиты. Нам нравится усложнять себе жизнь, ведь от этого она становится
Мы ненавидим скуку. Мы хотим получать от жизни все и делиться тем, что имеем. Мы стремимся, чтобы всем было хорошо.
Сексуальное многообразие
Эта книга написана для: гетеро-, гомо-, би– и пансексуалов, мужчин, женщин, трансвеститов и всех остальных. Поэтому мы будем пользоваться не совсем привычным для некоторых читателей языком. Мы нарочно перемешали местоимения мужского и женского рода, потому что по горло сыты такими построениями, как «он(а)». Мы предлагаем подставлять местоимения, подходящие именно вам, вашим отношениям: мы же намерены радоваться сексуальному многообразию, каким бы оно ни было.
Об авторах
Скажем по секрету, мы представляем собой немалый кусок пирога под названием «сексуальное многообразие». Досси сперва считала себя гетеросексуальной, потом бисексуальной, а последние шестнадцать лет – лесбиянкой: но как бы там ни было, она всегда оставалась блядью. Двадцать семь лет назад Досси выбрала сексуально свободный образ жизни и примерно половину этого времени провела без основного партнера. Сейчас она живет с изумительной женщиной и работает психологом-консультантом, специалистом по отношениям и нетрадиционным половым предпочтениям. Кэтрин в студенческие годы была блядью, затем вступила в гетеросексуальный брак и десять лет провела в моногамии. После развода она признала себя бисексуалкой, а сейчас живет в гражданском браке с мужчиной, поддерживая отношения с любовницей. Кэтрин пишет книги (под этим именем и под псевдонимом «Леди Грин») и управляет издательством, благодаря которому эта книга попала к вам в руки. У обеих из нас есть взрослые или почти взрослые дети. Мы поддерживаем сексуальные контакты друг с другом и с обширным кругом друзей и любовников.
Вот пара сценок из нашей жизни – минута горечи и минута радости – которые мы выбрали, чтобы показать вам, как и почему мы живем так, как живем.
Досси: Уже поздно, а моей любимой все нет. Надеюсь, ей уже лучше, ведь утром она ушла в слезах. Вчера мы обе плакали допоздна, у меня до сих пор болят глаза. Надеюсь, она не будет слишком злиться на меня, хотя это стерпеть легче, чем когда ей больно. Вчера мне казалось, что от ее боли мое сердце вот-вот разобьется.И это – моя вина, мой выбор, моя ответственность. Большинству людей причины, по которым я заставляю свою любимую проходить через все это, показались бы легкомысленными, а то и безнравственными. Я заставляю любимого человека страдать, потому что ненавижу моногамию.
Я ненавижу моногамию уже двадцать семь лет, с тех пор как порвала с отцом своей дочери, который обращался со мной очень жестоко. Чтобы только выбраться за дверь, я, беременная, усыпанная синяками, обещала что угодно, лгала, что позвоню родителям и займу у них денег. Когда мне все-таки удалось сбежать, Джо грозился, что покончит с собой, и даже пытался убить меня – однажды он почти нашел нас и поджег дом, думая, что мы внутри.
Джо был ревнивцем. Поначалу это привлекало меня и убеждало, что я ему небезразлична…
Вернулась моя любимая. Принесла мне цветок. Но все еще не хочет обняться. Ей кажется, что в дом ворвались чужеродные силы. Я навела чистоту и порядок, приготовила ужин и пойду на все, на любые уступки, лишь бы стало хоть чуточку легче. Она не хочет в кино, не хочется есть, она, пожалуй, примет душ.
Джо был очень ревнивым. Я – образцом верности. Он избивал меня, обзывал блядью, стоило постороннему мужчине взглянуть на меня. А когда я ушла от него, то решила, что он прав – я и правда блядь, я хочу ею быть и больше никому не пообещаю моногамии. В конце концов, кому какое дело до того, с кем я трахаюсь?Я больше не намерена быть чьей-то собственностью, как бы высоко это ни ценилось.
Джо сделал меня феминисткой. Феминисткой-блядью. Это случилось в 1969
За исключением того, чтобы ее любимая пошла на свидание. Ей тяжело принять, что я буду заниматься сексом без нее, тяжело чувствовать себя покинутой, тяжело, что это будет у нас дома, а не на нейтральной территории. Может быть, я совершила ошибку. Может быть, я часто ошибаюсь.
Она не хочет подходить ко мне. Воздух сгустился от боли, ее голос полон злости – как я могла ее так обидеть? Боже, терпеть не могу подобных ситуаций.
Семья приняла ее с распростертыми объятиями. Когда двадцать пять лет назад я решила жить по-новому, то поняла, что не позволю своей внутренней уверенности зависеть от отношений, а уж тем более от верности партнера. Джо изменял мне, я знала, но не очень волновалась по этому поводу. Я предполагала, что так будет. Мне не нравилось расхожее мнение, будто уверенность в себе и чувство собственного достоинства зависят от положения в обществе привлеченного мной мужчины. Будто у меня самой нет никакого положения. Я торжественно пообещала отыскать источник этой самой уверенности внутри себя, в непоколебимости собственного «я», которая, как я думала, кроется в самоуважении и принятии себя. Но как насчет других людей? Как насчет поддержки? Любви?
В 1969 году в Сан-Франциско была масса общин, и я подумала, что получу поддержку в своей большой семье, в группе единомышленников, с каждым из которых меня связывали дружба, совместное проживание, воспитание детей и/или секс. И у меня получилось. Благодаря открытости, готовности к любым отношениям кроме супружеских, я оказалась в совершенно новом окружении. Я перезнакомила своих любовников, и многие из них понравились друг другу. Они получали новый опыт. Мужчины знакомились с женщинами, геи с лесбиянками, между людьми возникали новые связи. С двумя одинокими матерями (после «лета любви» нас было немало) мы поселились в доме, который назвали «Дамской вольницей».
Свободные любовники часто объединяются в группы, имеющие свои обычаи и даже своего рода культуру. Согласно обычаю, мы видим в новых любовниках не соперников, а пополнение общины. Причем в самом прямом смысле – я помню, как-то переспала с такой же сексуально общительной женщиной, как я, после чего мы поспешили убедиться, что можем теперь заниматься сексом с партнерами друг друга: добро пожаловать в семью.
Моя любимая готова поговорить. Она злится. Она в ярости. Винит меня за каждую пугающую мысль, что приходила ей сегодня в голову, негодует, что я оставила ее беззащитной перед собственными чувствами; конечно, она такого не говорила, это мое толкование. Конечно, я тоже не сказала об этом – сейчас не время напоминать ей о необходимости соблюдать границы и нести ответственность за свои чувства. Я слушала. В этот раз я слушала, не перебивая, и лишь пыталась напомнить, что люблю ее, чувствующее страдания и готова разделить их – это очень больно. Она злится на меня, а я не позволяю себе защищаться, только страдать.