Это мой мужчина, или Мечта сильной женщины
Шрифт:
– Это почему же? – ревниво спросила я.
– Она мне казалась надежной сотрудницей.
– Потому что ты с ней спал?
Мой вопрос Николай оставил без ответа.
Репину он все же уволил. При этом она все отрицала, но, уходя, прошипела в мой адрес: «Гадина!» Я проигнорировала ее. Победитель может позволить себе быть снисходительным к побежденным.
Вера Михайловна ушла сама, и на ее место взяли Славу Горячева, молодого парня двадцати трех лет, с которым я быстро нашла общий язык и подружилась. Он был толковым, все схватывал на лету и не влезал ни в какие склоки.
Секретарша Юля
Я постепенно становилась жесткой и решительной. Я знала, чего хотела, и шла к намеченной цели.
Так незаметно прошел год.
Я отдала долг Рите и купила себе машину, ярко-красную «Мазду». Рита уже вышла в третий раз замуж, стала не Насоновой, а Барсовой и перебралась в Лондон. У мужа там был свой бизнес. В Москве Рита бывала редко, наездами, и я с ней почти не виделась. У нее своя жизнь, у меня – своя.
Внешне все было прекрасно: мне хорошо платили, я ездила в заграничные командировки, у меня был прекрасный любовник, он же по совместительству шеф. Я была молода, красива, свободна, уверена в себе и в завтрашнем дне. Но внутри постоянно шевелился червячок недовольства, который грозился превратиться в большого удава.
Мое положение не устраивало меня, мне хотелось большего. Я хотела выйти замуж за Николая, и с некоторых пор все чаще и чаще приходила в состояние тихого бешенства: статус его любовницы перестал меня удовлетворять.
Но это был дохлый номер. Николай был глубоко женатым мужчиной. Жена была та еще дамочка: шатенка со стервозным видом. Если бы тихая, забитая домохозяйка, справиться было бы проще. Таким бросают кость в виде хороших алиментов и пропадают с горизонта. А от стерв не улизнешь и не откупишься.
Они были женаты более двадцати лет. Единственный сын, Роман, учился в Америке и приезжал два раза в год к родителям в гости.
Я пыталась расспросить Николая о его семье, но он сразу замыкался и переводил разговор на другую тему. Он не пускал меня в свою жизнь, четко разграничивая дом и любовницу, то есть меня.
Семейная фотография стояла у Николая на столе на видном месте. Это меня ужасно бесило. Хоть бы куда-то засунул свое фото, повесил бы на полку или на стенку! Ничто меня так не раздражало в его кабинете, как снимок. Один раз я пробовала, как бы в шутку, переставить карточку на полку, и Николай тут же наорал на меня. Мы поссорились.
Квартира, которую Николай снял для свиданий, по-прежнему была в нашем распоряжении. Когда было много работы и нам приходилось оставаться в офисе допоздна, мы занимались сексом у Николая в кабинете, на столе или на кожаном диванчике. Иногда любимый мужчина заезжал ко мне, но случалось это редко. И его визиты мне не нравились: хотелось, чтобы Николай остался у меня на ночь, а не уезжал к себе домой, бросая меня одну. После любовных ласк я стремилась заснуть в объятиях Николая, чувствовать рядом тепло его тела…
Но Николай смотрел на часы и ускользал в свою жизнь. Одевался он торопливо, не глядя на меня, как будто чувствуя вину.
– Ну, до завтра! – говорил он в коридоре, целуя меня в щеку. – Пока.
– Пока! – Я улыбалась и махала рукой, но на самом деле мне хотелось плакать. После его ухода я ощущала внутри такую пустоту и грусть, что не знала, как с этим справиться. Я включала телевизор и тупо смотрела на экран. Или наливала воды в ванну и погружалась в нее, предварительно захватив с собой стакан вина или виски. Отпивая спиртное маленькими глотками, постепенно пьянела, становилось легче, я впадала в блаженное забытье и могла ни о чем не думать.
– Я ему нужна как женщина, которая всегда под рукой, – жаловалась я Насте. – Он просто спит со мной. А больше ему ничего не нужно.
– Но он женат, – защищала его Настя. – Что ты от него хочешь?
– Представь себе – ничего, – огрызнулась я. – Кроме колечка на пальце. И еще фаты в придачу.
– Это нереально. Ты сама несколько раз говорила, что он никогда не уйдет из семьи.
– Не знаю. А вдруг уйдет?
Эта надежда постоянно жила во мне: вдруг в один прекрасный день мы начнем жить вместе? Поженимся? Да, я – хорошая любовница. Но мне хочется, как и всем женщинам, мужа и семьи. Детей. Разве я мечтаю о чем-то невозможном? Внутри неумолимо тикали биологические часы. Скоро мне двадцать семь. Я приближаюсь к тридцатнику. А тридцать лет – некий рубеж. Мне почему-то казалось, что если к этому времени я не выйду замуж, не рожу ребенка – моя жизнь не удалась. Я – просто жалкая неудачница. Никому не нужная и одинокая.
– Оставь все как есть, – предложила Настя.
Был выходной день, и она заехала ко мне в гости. Выходные были для меня хуже каторги. Куда не сунешься – везде семьи с детишками. В супермаркетах – семейные пары с отпрысками, в кафе и ресторанах – тоже они. Счастливые семейные пары, которые живут на одной волне и все делают вместе.
Вот и получалось, что большую часть дня я сидела дома и только под вечер выползала проветриться куда-нибудь.
– Ты только и можешь дать такой дурацкий совет! – вспыхнула я. – На другое ты не способна. Тебе Виктор столько времени голову морочит, а ты все проглатываешь!
На глазах Насти выступили слезы. Я задела ее самое чувствительное место.
– Ладно, я пойду. Ты, я вижу, не в настроении.
– Иди.
Настя ушла. Мне стало совсем гадко. Настроение паршивое, да еще обидела лучшую подругу. Она-то в чем виновата, что мой шеф не собирается на мне жениться?
Я задумалась. До вечера было еще далеко. Делать абсолютно нечего. Смотреть телевизор? Занятие для домохозяек. Идти в магазин? Не хотелось. Выходные как вычеркнутые из жизни дни. А собственно говоря, почему? Может, позвонить Николаю, и он вырвется ко мне? Хоть на часик?
Эта мысль меня взбодрила. Я набрала его номер и услышала сухой отчужденный голос:
– Алло!
Значит, он не один. Как бы в подтверждении своих слов, я услышала:
– Коля! Смотри, какие хорошие стейки. И недорого. То, что мы хотели купить к ужину.
– Одну минуту! Перезвоните завтра утром, – услышала я. – Или лучше днем. Тогда мы с вами все и обсудим.
Связь оборвалась. Все ясно! От меня просто отделались. Он ходит с женой по магазинам, покупает продукты к ужину. Вдвоем. А я должна киснуть здесь. В четырех стенах. Одна.