Это мрачнее, чем вы думаете
Шрифт:
— На круге, — кивнул тот. — Садятся по приборам.
Вместе с Април они вышли на летное поле аэродрома. Но самолета еще не было видно. И даже гул моторов как будто стал тише.
— Ну, так все-таки, Бэрби, кто они такие? — с надеждой в голосе спросила она.
— Высокая женщина с собакой, — начал он, — в черных очках, та, что стоит чуть в стороне — это жена доктора Мондрика. Она очень милая и добрая. И прекрасная пианистка, несмотря на свою слепоту. Она мой большой друг, еще с тех пор, как мы с Сэмом жили в ее доме. Сейчас я вас познакомлю.
Но девушка, против ожиданий, восприняла его предложение без особого энтузиазма.
— Значит, это и есть Ровена Мондрик? — в ее голосе зазвучало непонятное напряжение. — Какие у нее странные украшения.
Бэрби удивленно посмотрел на как всегда одетую во все черное Ровену. Он даже не сразу заметил украшения о которых говорила Април — настолько он к ним привык. Другой Ровену он даже и не представлял.
— Ты имеешь в виду все это серебро? — с улыбкой спросил он.
Девушка кивнула. Она не отрываясь глядела на серебряные гребни в седых волосах слепой женщины, на большую серебряную брошь на вороте ее черного платья, на тяжелые браслеты на руках и потускневшие серебряные кольца на длинных пальцах, крепко сжимавших поводок. Даже ошейник у собаки
— и тот был украшен массивными серебряными заклепками.
— Возможно, это выглядит немного необычно, — согласился Бэрби. — Но я лично никогда не видел в этом ничего особенного. Просто Ровена очень любит серебро. Она говорит, что ей нравится, какое оно прохладное на ощупь.
Лицо девушки застыло, будто маска.
— А в чем дело? Вы не любите серебро?
Огненная шапка волос чуть заметно качнулась из стороны в сторону.
— Нет, — совершенно серьезно ответила Април. — Я совсем не люблю серебро. — Она быстро улыбнулась, словно извиняясь за свою несколько необычную реакцию. — Извините. Я кое-что слышала о Ровене Мондрик, но все равно, расскажите мне о ней.
— Если я правильно помню, — начал Бэрби, — она работала медсестрой в психиатрической лечебнице Гленхавен. Это было, пожалуй, лет тридцать тому назад. Говорят, тогда она была необыкновенно красива. Мондрик вытащил ее из какой-то истории… несчастная любовь, что ли — подробностей я не знаю… и заинтересовал своей работой.
Все так же пристально глядя на слепую женщину, Април Белл внимательно слушала рассказ Бэрби.
— Ровена посещала лекции Мондрика и со временем стала весьма способным этнологом. Она ездила с доктором во все его экспедиции. Пока не ослепла… И с тех пор, наверно, уже лет двадцать, она живет здесь, в Кларендоне. У нее осталась музыка и несколько верных друзей. Мне кажется, она больше не участвует в исследованиях своего мужа. Многие считают ее несколько странной… впрочем, ей столько пришлось перенести…
— Расскажите, — приказала девушка.
— Они тогда работали в Западной Африке, — медленно сказал Бэрби, со жгучей тоской вспоминая далекие дни, когда и он сам ездил в экспедиции, искавшие не стертые временем фрагменты истории человеческого рода. — Мне кажется, доктор Мондрик искал там подтверждения гипотезы, что современный человек впервые возник в Африке… Это было задолго до раскопок в Ала-шан. Ровена, пользуясь удобным случаем, собирала кое-какие этнологические материалы по нигерийским племенам людей-аллигаторов и людей-леопардов.
— Люди-леопарды? — прищурившись, переспросила девушка. Ее зеленые глаза словно бы даже потемнели. — Кто это такие?
— Всего лишь члены тайного кабалистического культа, которые якобы умеют превращаться в леопардов, — Бэрби даже улыбнулся тому напряженному вниманию, с которым Април слушала его рассказ. — Видите ли, Ровена собиралась написать статью о ликантропии. У многих примитивных племен бытует поверье, что особо сильные колдуны, назовем их так, будто бы умеют превращаться в хищных животных.
— В самом деле? — прошептала девушка.
— Животных выбирают обычно самых опасных, какие только встречаются в данной местности, — продолжал Бэрби, радуясь, что нашел интересную для Април тему. Вот и пригодились ему, после стольких лет, факты, которые он узнал на лекциях Мондрика. — В северных странах это чаще всего медведи. В бассейне Амазонки — ягуары. В Европе — волки. Крестьяне средневековой Франции до смерти боялись loup-garou. В Африке и Азии — леопарды или тигры. Я даже не представляю, почему эти суеверия так широко распространены.
— Очень интересно, — загадочно, словно все это доставляло ей удовольствие, улыбнулась девушка. — Но что же все-таки случилось с глазами Ровены Мондрик?
— Сама она никогда об этом не говорила, — тихо, из опасения, что слепая женщина может его услышать, сказал Бэрби. — Все, что я знаю, мне рассказал доктор Мондрик… еще до того, как он меня выгнал.
— И что же он рассказал?
— Они стояли лагерем в Нигерии, — сказал Бэрби. — Ровена собирала материал, пытаясь связать людей-леопардов каннибальских племен Нигерии с леопардами-спутниками шаманов племен Лхота-Нага из Ассама и с «душой кустарников» американских индейцев.
— Понятно, — прошептала девушка.
— Во всяком случае, Ровена пыталась завоевать доверие туземцев и интересовалась их ритуалами… Как сказал Мондрик, она задавала слишком много вопросов. Носильщики начали беспокоиться, а один даже предостерег Ровену. Ей, мол, надо остерегаться людей-леопардов. Но она продолжала работать. И в конце концов добралась до долины, на которую было наложено табу. Там она нашла что-то весьма заинтересовавшее Мондрика — он не упоминал, что именно. В общем, они решили перенести туда лагерь. Тогда-то все и произошло.
— Но как?
— Они шли по тропе ночью, и на Ровену с дерева прыгнул черный леопард. Мондрик утверждал, что это был настоящий леопард, а не туземец, одетый в леопардовую шкуру. Для носильщиков это оказалось уже слишком, и они разбежались кто куда. Несколькими выстрелами Мондрик отогнал зверя, но было уже поздно. В раны, разумеется, попала инфекция, и Ровену чуть не умерла, прежде чем доктору удалось доставить ее в госпиталь.
Больше она уже не ездила с ним в экспедиции. Да и Мондрик больше не возвращался в Африку… насколько я понимаю, он отказался от мысли, что homo sapience произошел именно там. И после всего этого, разве можно удивляться, что Ровена кажется немного странной? Какая горькая ирония судьбы в том, что черный леопард напал именно на нее…