Это наша война

Кукаркин Евгений

– Сколько мне идти до колонии?

– Дней пять. Может передумаешь, все же поплывешь на восток? Я помогу.

– Нет. У меня времени мало. Уже день потерян, еще пять идти, а от туда до железки нужно еще четыре затратить.

– Почему четыре? Меньше. На попутке, за день доберешься.

– Хорошо если будет так. Меня, конечно, больше волнует участок до колонии.

Старик качает головой.

– В лесу опасности больше, чем в поле или на воде и потом, не зная леса, трудно по нему идти.

Солнце уже торчит почти над самой головой. На мои веки и на открытую кожу гнус

почему то не садится. Я помылся в реке и добрая семья хорошо покормила меня мясом и рыбой. На прощание дали сумку с большим запасом еды. Старик решил, что переправит меня через реку его дочь. Он давал ей последние наставления.

– Ты, дура, смотри гостя не утопи. Да приглядывай за течением, а то унесет, потом ищи…

– Да, все будет в порядке, дед.

– Знаю я тебя. От одной беды спасешь, в другую влезешь.

– Не бойся. Переправлю гостя.

Я стал прощаться с хорошими людьми, подарил бабке шелк, чему она очень обрадовалась. За этот подарок она дала мне бутылочку с мутной жидкостью.

– Натирайся каждое утро, сынок, ни комары, ни гнус, ни звери к тебе приставать не будут. И вообще вижу твое будущее, ты пройдешь через многие препятствия и неприятности, но все потом будет хорошо.

– Спасибо, бабушка.

На берегу две лодки перевернуты вверх дном. Старик легко отволок одну к воде. Девушка протянул мне весло.

– Я спереди веду лодку, ты помогай сзади. Хорошо?

– Хорошо.

Лодка очень валкая. Я осторожно присаживаюсь на заднюю доску и закидываю под ноги мешок с едой. Мой проводник усаживается спереди.

– Отец, я скоро, – крикнула она старику.

– Давай, доченька.

Мы поплыли на тот берег, лодку быстро сносит по течению.

Отнесло нас далеко. Мы вытащили лодку на берег и девица подошла ко мне.

– Военный, просьба к тебе. Я молодая, а живу на голодном пайке. То мужиков нет, а если есть, то уроды. Помоги мне, нельзя же так мучить меня.

– Ты о чем?

– Разве не догадался.

Девушка подошла вплотную и положила руки на плечи.

– Что, прямо здесь?

– А где же? Конечно здесь. За сотню километров ни одной живой души нет.

Она уже поспешно стала снимать одежды и вскоре совсем голая встала передо мной.

– Ну что же? Чего медлишь?

Девушка повалилась на песок.

Трудно описывать эти пять с половиной дней. Тайга цепко следит за тобой и не дай бог потерять бдительность. Старушкина жидкость спасла от всяких летающих паразитов, а зверье, хоть и не попадалось на пути, но мне казалось, что следило за мной днем и ночью. Вышел на вторую реку и как подсказал старик, двинулся по берегу против течения. Вот и развилка реки. Пришлось переплыть речку до самого выступа «рогатки» и там долго греться перед костром. Когда подсохла одежда, опять тронулся в путь и, действительно, заброшенную дорогу нашел через два часа и теперь бреду не то по колее, не то по густой траве. Погода разгулялась, солнце разогрело землю и тяжелый аромат прелых игл, поплыл между деревьями. Неожиданно вышел на грейдерную дорогу, стало идти легче. Вскоре замелькали строения. Я очень обрадовался, наконец-то жилье, но наткнулся на забор с высокими вышками через

каждые пятьсот метров и валы колючей проволоки. Похоже это и есть колония для заключенных. Чтобы как-то не выглядеть таким страхолюдой, сдергиваю с себя куртку и теперь в военной форме, с большой бородой, топаю по тропинке вдоль забора. Вышел к главным воротам лагеря и здесь увидел первую живую душу. Двери в воротах вдруг приоткрылись и от туда вышла старушонка с большой сумкой и медленно заковыляла по дороге .

– Бабушка, – крикнул я, – постойте.

Она послушно остановилась и уставилась на меня.

– Ты кто? – прохрипела она.

– Военный, иду от туда, – махнул рукой на север.

– Почему от туда?

– Самолет попал в аварию, вот и пришлось брести.

– Так что вам надо?

– Не подскажете, какая-нибудь машина или автобус в сторону железной дороги есть?

– Автобус ходит раз в неделю и то не до железной дороги, а до города, а попутные машины бывают иногда, их ловить надо, да и то не здесь, а в поселке.

– А поселок где?

– Так вот я иду.

– Можно я с вами. Давайте сумку, я помогу вам.

– Бери, тащи если можешь.

Медленно топаю со старушкой по дороге, удаляясь от тюрьмы.

– Я вижу, что ты действительно парень не плохой, – болтает со мной старушка. – Сегодня какая-нибудь машина навряд ли уедет из поселка, зато завтра рано утром в город направляется грузовик за продуктами. Если хочешь я поговорю, тебя захватят, а пока ночь переночуешь в моем доме.

– Если так, то я не против.

Впереди показались первые деревянные избы и небольшие каменные домики.

– Ух ты, за столько дней, первое жилье увидел.

– Этот поселок выстроен для семей охранников и обслуживающего колонию персонала.

– Простите, а вы кто?

– Кто– кто, старуха, бывшая жена коменданта колонии. Муженек-то, помер, царствие ему небесное, а мне некуда было уехать, так и осталась здесь свой век доживать. Начальство, в память о муже, помнит обо мне, подкармливает. Вот продукты домой тащу. Ты-то небось голоден?

– Да.

Мое вяленное мясо и рыба кончились только вчера.

– Ну вот, чего-нибудь придумаем на вечер.

Идем по поселку, все для меня, как-то необычно – где то орут петухи, скрипят ворота, дымят трубы. На улице несколько грязных детей играют в прятки. Мы подходим к черной, чуть скошенной на бок, избе.

– Сынок, ты посиди здесь на крыльце, а я сейчас через два дома сбегаю к соседу у которого машина, договорюсь о тебе завтра.

– Хорошо, бабушка.

Валюсь на ступеньки и с наслаждением вытягиваю ноги.

Она пришла минут через пятнадцать, хмурая и расстроенная.

– Ты случайно не лейтенант Комаров?

– Да, я, – от удивления даже поднялся. – Откуда меня здесь знают? Сообщили из моей части что ли?

– Плохо твое дело, лейтенант. На тебя пришел заказ.

– Не понял.

– Чего не понимать-то, подняты все стражники, мужики ближайших и дальних деревень для твоей поимки. Приказано считать тебя беглецом. Большая награда будет тому, кто тебя убьет.

– Да что же такое делается? Я же не преступник, иду к своей части.