Это сладкое слово – Камчатка
Шрифт:
– А это не опасно? А если вдруг цунами придёт? Помнишь, как здесь перехлёстывало в начале пятидесятых? Сам же со слов старожилов в письмах описывал.
– Вот, погляди, –
– Ну, раз это серьёзной опасности не представляет, тогда пойдём окуней ловить!
– Каких ещё окуней? – как человек, родившийся и выросший в европейской части, Груздев, призванный здесь из рыбалки в рыбалку выуживать только лососей, одних лишь лососей и ничего, кроме лососей, по бойкому окунёвому клёву на обыкновенную поплавочную удочку в тихой речной заводи, сплошь заросшей кувшинками, сильно соскучился. – Нет, на Камчатке, Маринка, окуней и в принципе быть не может! Ты что-то путаешь…
– Но как же, Ростя?! Ты ведь сам восторженно рассказывал в своём самом первом письме отсюда – между прочим, ровно год тому назад! – как вы ловили окуней прямо с мыса у метеостанции. И ещё, как ты все свои крупные крючки до единого проудил. Вот я их тебе и привезла…
– А-а, так это ты про морских окуней речи со мной ведёшь, так бы сразу и сказала! А ну-ка, покажь крючки!
Здешняя разновидность прибрежного окуня-терпуга шла на нерест в конце апреля – начале мая. Как и у большинства хищников икромёт сопровождался активным жором; рыбины жадно хватали любую животную наживку, в том числе и свеженарубленные кусочки себе подобных. Вообще, лов был крайне примитивен, но добычлив; и единственным условием, ограничивающим жупановский весенний окунёвый промысел, были крючки да лесы.
Конец ознакомительного фрагмента.