Это у меня в крови
Шрифт:
Я была на грани отчаяния, когда мне позвонил мистер Киплинг.
– Аня, знаю, в этом году у нас были трудности, но я поразмышлял об этом. Если ты действительно этого хочешь, я произведу все необходимые выплаты. Ты была права, сказав, что эти деньги будут твоими через два месяца. Но наряду с этим я хочу, чтобы ты записалась на дополнительные курсы по бизнесу, закону, управлению рестораном или медицине. Это моя цена за произведение платежей или чего другого.
– Благодарю, мистер Киплинг. – Я назвала ему имя риэлтора и сумму.
– Ты упомянула о
– Чарльз Делакруа. Полагаю, объяснять вам не надо.
– Аня Павлова-Баланчина, ты разум потеряла? Должно быть, ты шутишь.
Я ему сказала, что подумала и по многим причинам Чарльз Делакруа лучше соответствовал моим потребностям.
– Что ж, смелый выбор, – спустя мгновение сказал он. – Конечно, неожиданный. Твой отец бы одобрил. Тебе будет нужно открыть корпоративный счет.
– Мистер Делакруа сказал то же самое.
– Конечно, я рад помочь тебе со всем, что тебе необходимо, Анни.
По дороге в ночной клуб, ранее известный как «Львиное логово», место, где я должна была встретиться с Чарльзом Делакруа для подписания договора, я прошла мимо собора святого Патрика. Я решила зайти и быстренько помолиться.
Это не значит, что у меня возникли сомнения. Но я знала, что с момента подписания договора все начнет воплощаться в реальность. Я решила, что попросить благословения для моего предприятия – замечательная мысль.
Я преклонила колени пред алтарем и склонила голову. Поблагодарила Бога за возвращение Лео и за безопасность Нетти. Поблагодарила за то, что проблемы с законом остались позади. Я поблагодарила Господа за время, проведенное в Мексике. Поблагодарила за отца, научившего меня многим вещам за тот короткий промежуток времени, пока мы знали друг друга. А еще за маму и бабушку. Поблагодарила Господа за Вина, за его любовь, даже когда я была уверена в обратном. Я поблагодарила Господа за то, что я Аня Баланчина, а не какая-то другая девушка. Ведь я, Аня, довольно крепкая штучка, и Господь никогда не посылал мне больше, чем я могла вынести. За это я и поблагодарила Господа.
Я поднялась. Положив в корзинку небольшое пожертвование, я вышла из церкви, и отправилась подписывать договор аренды.
***
Во вторую пятницу июня я решила устроить небольшую вечеринку на новом месте, чтобы рассказать друзьям, чем буду заниматься в следующем году. Прежде чем кого-нибудь пригласить, мне нужно было рассказать Вину об участии его отца.
Этим летом мэр, пытаясь показать всем, что Нью-Йорк не столь отвратителен, устраивал сеансы древних фильмов в Брайант-парке. Вин хотел пойти, как богатый человек, у которого есть привилегии и право делать то, что может быть потенциально опасно. Я сказала ему, что пойду с ним, но как следовало ожидать, с собой у меня было мачете.
Во время показа к нам никто не подошел, присутствие полиции впечатляло на таком событии как городской отдых. Тем не менее я едва могла обратить внимание на фильм, потому что думала о том, что мне нужно рассказать Вину.
Когда мы шли домой, Вин все еще говорил о кино.
– Та часть, где девушка едет на лошади по воде? Это было удивительно. Я тоже хочу так же.
– Да, – сказала я.
Вин посмотрел на меня.
– Анни, ты смотрела кино?
– Мне... мне нужно кое-что рассказать тебе.
Я рассказала ему о бизнесе и о договоре, который я подписала, и наконец, назвала имя адвоката, которого наняла.
– На следующей неделе я устраиваю своего рода вечеринку, чтобы представить свою задумку. Я буду очень рада, если ты сможешь прийти.
Вин не разговаривал целый квартал.
– Ты не сделаешь этого, Аня. Просто потому, что тот факт с подписанием договора аренды не означает, что ты должна делать это.
– Я должна, Вин. Неужели ты не видишь? Это способ искупить имя моего отца. Это способ хоть что-то изменить в городе. Если я не сделаю этого, я всегда буду жить во тьме.
– Ты думаешь, что обязана это сделать, но ты не должна. – Он схватил меня за руку и повернул к себе.
– Ты знаешь, как трудно это будет сделать?
– Да, я знаю. Но у меня нет другого выбора, Вин.
– Почему? – сказал он резким голосом, который я от него практически никогда не слышала. – Твой кузен взял на себя управление «Шоколадом Баланчиных». Ты не участвуешь в этом!
– Я никогда не буду не участвовать. Я дочь своего отца. Если я не сделаю этого, я всегда буду сожалеть.
– Ты не дочь своего отца. Я не сын своего отца.
– Я его дочь, Вин. – Я сказала ему, что отрицание также означает отрицать то, кем я являюсь, что я не могу изменить свое имя или свою кровь. Хотя он не слушал.
– Почему ты наняла моего отца? – спросил он тихим голосом, который был намного страшнее громкого.
Я пыталась объяснить ему, но он просто покачал головой.
– Я знал, что ты упрямая, но я никогда бы не подумал, что ты глупа.
– У меня есть причины, Вин.
Вин прижал меня к углу возле стены.
– Я был предан тебе. Если ты так поступишь, я не буду на твоей стороне. Возможно, мы останемся друзьями, но ничего большего. Я уйду от тебя так далеко, насколько это возможно. Я не буду смотреть, как ты будешь уничтожать себя.
Я покачала головой. Мои щеки были мокрые, я плакала.
– Я должна, Вин.
– Я так мало значу для тебя?
– Нет... нет. Но я не могу быть никем иным, кроме самой себя.
Вин посмотрел на меня с отвращением.
– Ты хоть знаешь, что он отравил тебя в прошлом году, а?
Вин знал.
– Он сказал мне.
– Ты точно знаешь, какой он человек, и ты пойдешь и сделаешь это в любом случае! Если он помогает тебе, это лишь потому, что он видит выгоду для самого себя.
– Я знаю это, Вин. Он использует меня, я использую его.
– Тогда ты достойна его.
Вин покачал головой.
– Мы закончили, – сказал он.
– Не делай этого, Вин. Не здесь. Не сейчас. Подумай столько, сколько нужно. – Стыдясь всего этого, я упала на колени и сложила ладони вместе.