Это всё зелье!
Шрифт:
Я оглядела комнату. Кот, конечно же, куда-то исчез, но по-прежнему оставался единственным подозреваемым в этом запутанном деле.
И вдруг в открытое на ночь окно влетел голубь. Это был не обычный почтовый голубь, а самый настоящий голубь-альбинос. Такие водились исключительно в голубятнях знатных особ, и я не хотела даже считать, сколько книг можно было выручить за одну такую птицу.
К лапке голубя была привязана записка, написанная неровным, но милым и ужасно знакомым почерком:
«Доброе
Я оторвалась от записки и фыркнула. Ну надо же, не отстанет от меня даже в этот выходной!
«…Да, я знаю, что у тебя сегодня выходной, но мне бы хотелось пригласить тебя в одно особенное место. Люблю тебя, Лис».
– Бе-е, – скривилась я, – последняя фраза была вовсе не обязательна.
Я заметила, что чернила почему-то были еще очень свежие: на больших пальцах у меня оставались синюшные пятна. Но это значило, что либо голубь у Лиса скоростной, либо сам он как раз сейчас стоит под моим окном.
Точно шпион, я прижалась к стене и боком стала продвигаться к окну, чтобы проверить свое предположение. Едва взглянув на улицу и соседские дома за окном, я тут же дернулась обратно, но и этого мгновения оказалось вполне достаточно. Он меня увидел. И помахал рукой.
Да, пора было признать: мне действительно нравился Лис, и я действительно получала даже некоторое извращенное удовольствие от подобной формы общения. Но порой – то есть всегда – под действием зелья он был слишком навязчивым. Не успевала я позабыть о нем, как он тут же появлялся передо мной во всей красе с этой своей фирменной кривой ухмылочкой.
Нужно просто сделать вид, что я его не заметила. Правильно. Пусть стоит там, сколько его душеньке угодно, а я тем временем выберусь через черный ход.
Но тут внизу хлопнула входная дверь.
Не прошло и пяти секунд, как он уже стоял в дверном проеме и, в отличие от меня, выглядел просто великолепно, как будто накануне вечером он просто выпил стакан грибной настойки, нанес немного увлажняющего крема на лицо и лег спать.
– Ты уже получила мою записку? – спросил Лис, хотя и заметил ее у меня в руках.
– Нет, – не моргнув глазом, соврала я.
– Тогда я могу воспроизвести ее дословно. Ты же знаешь мою феноменальную память. – Медленно, но верно он двигался в мою сторону.
На самом деле в этот момент я больше думала о том, как я выгляжу, нежели о том, что мы в доме совершенно одни, и кричать, случись что, бесполезно.
– Стой! – испугалась я. – Не приближайся! – И я выставила вперед руки, подражая северным единоборцам. Поза получилась смешная, но, надеюсь, смысл сказанного она смогла донести лучше слов.
Лис развел руки в стороны.
– Ладно, – сказал он. – Не больно-то и хотелось.
Не дойдя до меня всего каких-то несколько шагов, он плюхнулся в кресло. С моих губ сорвался стон разочарования, и он это услышал. Я готова была провалиться на месте со стыда, но время вспять не повернуть.
И тогда Лис снова вскочил с кресла и на этот раз подошел ко мне вплотную. Я бы сказала, даже слишком близко, потому что теперь я не могла нормально дышать.
– Тин, – он с нежностью погладил меня по волосам, – я откладывал этот разговор все это время, но, видимо, придется поговорить сейчас. Я не знаю, что еще я должен сказать, чтобы ты мне поверила. Разве ты не понимаешь, что я чувствую?
– Ты чувствуешь зелье. – Я едва сдерживалась, чтобы не прикоснуться к нему. – Это зелье, и только зелье. Это оно так изменило тебя, без него бы ты никогда…
Но тут он перебил меня:
– Да! – закричал он, и в его голосе слышались неприкрытая злость и обида. – Это все зелье! Все ты со своим поганым варевом! Со своими чарами, которых раньше у тебя и в помине не было!
– Ты смеешься? – Я не находила в этом ничего забавного.
Его голос внезапно из крика превратился в хриплый шепот:
– Да, я смеюсь, потому что это смешно, моя маленькая волшебница.
А затем, вопреки всяческим обещаниям, он меня поцеловал. Поцелуй был очень мягким, но уже не таким мимолетным, как тот, на крыльце. Воистину, нет ничего прекрасней такой ласки после короткой ссоры, и только что я в этом убедилась.
Я не была уверена, что именно так Лис должен был вести себя, выпив зелье. От него ожидалось раболепство, а не полная, абсолютная и безраздельная власть над моим сердцем. Казалось, я была единственной, кто вообще попался на крючок.
Знакомо ли вам чувство, когда родители, уходя, поставили на стол полную вазу конфет? Сначала вы тайком тащите одну, потом вторую-третью… И вскоре, плюнув на все, перестаете считать и съедаете все до последней. Именно это я чувствовала по отношению к Лису: сначала я всего лишь позволила ему снова войти в свою жизнь, а потом отдала всю душу.
Этот парень был для меня как та самая ваза с конфетами. Придя домой, родители, конечно, обнаружат пропажу, и будет жуткий скандал, а потом я запрусь у себя в комнате и буду реветь, пока у меня не кончатся слезы.
– Эй, ты что, плачешь? – Он попытался вытереть мои слезы, но я не позволила и резко отвернулась к окну.
– Глупо, это все так глупо… – бормотала я без умолку.
Я почувствовала, как его теплые руки обнимают меня за плечи и сжимают в объятиях, высвободиться из которых я была уже не в силах. В моей вазе оставалось еще несколько конфет, но, судя по фантикам на полу, бороться было бесполезно.
– Хочешь пойти ко мне домой?
– Так ты именно это хотел предложить? – Я хлюпнула носом.