Этюд багровых вод
Шрифт:
– Это ты! – выдохнула Эффи.
– Что? – сузив глаза, переспросил он.
У нее перехватило дыхание. Несколько недель Эффи мысленно рисовала себе образ мерзкого П. Элори, наделяя его самыми ненавистными чертами. Студент литературного колледжа. Изворотливый и беспринципный любитель Мирддина.
Аргантиец.
– Ты забрал мои книги, – наконец бросила Эффи, от нахлынувшего адреналина в голове стучало. Она вспомнила, как стояла возле стойки регистрации, как подошедший парень написал ей номер на тыльной стороне ладони, и вновь ощутила разгорающийся гнев. –
– Вообще-то они не твои. Это собственность библиотеки.
Эффи смотрела на него, ощущая, как дрожат руки. Мысленно споря с воображаемым П. Элори, она всегда приводила разумные доводы, но сейчас, рядом с ним, все убедительные аргументы просто вылетели из головы.
– Что ты вообще здесь делаешь? – выпалила она. – Решил порыться в вещах мертвеца, чтобы стянуть что-то нужное для… какой-нибудь научной статьи? Наверняка сможешь написать пару абзацев о пятнах от кофе на его столе.
– Мирддин уже полгода как мертв, – спокойно заметил Престон. – Желание узнать о его жизни вполне законно.
Ветер яростно трепал волосы Эффи, выбивая пряди из черной ленты. Престон скрестил руки на груди.
От его бесстрастного ответа внутри все сжалось. Эффи судорожно рылась в ворохе крутящихся в голове мыслей, пытаясь отыскать хоть что-то, какую-то зацепку, стрелу, способную пробить его невозмутимость, и наконец уцепилась за одну идею.
– Как ты вообще сюда попал? – дрожащим голосом поинтересовалась она. – Аргантийским студентам с временными паспортами не позволено покидать Каэр-Исель.
Престон все так же твердо взирал на нее сквозь стекла очков. Слова Эффи его ничуть не смутили.
– Моя мать – ллирийка, – пояснил он. – Да и в любом случае, мне дали академическую визу. Я приехал сюда с разрешения декана Фогга, чтобы собрать письма и документы Мирддина для университетского архива.
Только сейчас Эффи уловила в его речи едва заметный акцент: чуть смягченные твердые согласные, больше похожий на выдох звук «х». Прежде ей не доводилось так долго беседовать с аргантийцем, и на краткий миг Эффи пленила манера Престона изящно округлять губы, когда он тянул гласные. Но, тряхнув головой, она вновь ощутила, как внутри пылает гнев.
– К чему тебе вообще Мирддин? – поинтересовалась она. Горло вдруг сжалось, к глазам подступили слезы. – Он наш национальный автор, не твой. Ты хотя бы читал его книги?
– Я прочитал их все. – Престон внезапно посуровел. – Он вполне законный объект научного исследования вне зависимости от происхождения заинтересованного ученого.
Столь бесстрастная уверенность выводила из себя. Неделями она готовилась к подобному противостоянию, и вот теперь, когда дело дошло до схватки, он побеждал.
Эффи вспомнила слова библиотекаря.
– Ты хочешь первым рассказать историю его жизни, – сказала она. – Ты… просто уцепился за удобную возможность.
Аргантиец, пишущий о жизни ллирийского кумира, самого Мирддина… Это казалось настолько ненормальным, что Эффи не могла подобрать подходящих слов.
– Рассказывать истории
Эффи глубоко вздохнула, пытаясь понять, что же питает ее злость. Не считая праведного гнева на аргантийца, посягнувшего на наследие Мирддина, ею двигало нечто более глубокое и болезненное.
Ей хотелось спросить, какой смысл изучать литературу, если нет желания рассказать историю, но Эффи боялась, что, если откроет рот, то попросту расплачется.
За плечом Престона она вдруг заметила фигуру, спускающуюся по склону холма – очень высокую, одетую в черное, с прилизанными темными волосами, которых словно не касался ветер. Издалека могло показаться, что волосы у человека мокрые.
Эффи вновь вспомнила существо на дороге и ощутила, как сжалось сердце. Впрочем, когда мужчина подошел ближе, стало ясно, что это обычный человек – массивный, широкоплечий, с квадратной челюстью, но вполне себе смертный.
– Я уж решил, что вы свалились в море, – сказал он. На первый взгляд мужчине было около сорока, того же возраста, что и мастер Корбеник. – В последнее время утесы совсем ненадежны.
– Нет, у нас все в порядке, – заверил Престон.
– Значит, море сегодня присмирело. – Мужчина бросил мимолетный взгляд на беснующиеся внизу серые волны. – Наверняка вы оба слышали, что ходят слухи о втором Наводнении. Вы рассказали мисс Сэйр о нашем затруднительном положении?
Престон напрягся. Эффи почти ждала, что сейчас он упомянет об их споре, точнее, о словесных нападках с ее стороны. Хотя чего он добьется? Со стороны они будут выглядеть как ссорящиеся из-за пустяков дети.
– Я решил предоставить это вам, – наконец отозвался Престон, и Эффи заметила, как он вонзил ноготь большого пальца в корешок записной книжки.
– Превосходно, – не стал спорить мужчина и с блеском в глазах повернулся к Эффи. – Очень приятно наконец-то с вами познакомиться, мисс Сэйр. Даже выразить не могу, насколько я рад, что вы согласились приехать. Мое имя Янто Мирддин, я сын знаменитого писателя.
Под его пристальным взглядом Эффи ощутила, как сердце ухнуло куда-то вниз, будто камень упал с утеса. В Янто таилась безыскусная, грубоватая привлекательность, словно он появился на свет прямо из неотесанных скал. Костяшки пальцев выступали под туго натянутой кожей. Эффи пожала покрытую мозолями ладонь, и кожу закололо.
– Спасибо за приглашение, – сказала она. – Ваш отец был моим любимым писателем.
Это было преуменьшение, но Эффи решила, что для объяснений в любви творчеству Мирддина будет достаточно времени.
Янто улыбнулся, обнажив неровную ямочку на левой щеке.
– Я догадался по вашему дизайну. Конечно, именно поэтому его и выбрал: нечто подобное наверняка понравилось бы отцу. Изменчивое, но прекрасное. Полагаю, так можно описать всю бухту Девяти Колоколов, верно, мисс Сэйр?
– Эффи, – поправила она, не ожидая, что слова Янто потрясут ее до слабости в коленях. – Просто Эффи.