Этюд в изумрудных тонах
Шрифт:
Мой друг подождал, пока наша квартирная хозяйка не вышла из комнаты, а затем сказал:
– Итак, насколько я понимаю, это дело государственной важности.
– Черт возьми! – воскликнул Лестрейд, бледнея. – Не может быть, чтобы слух уже разошелся. Не может быть…
Он стал наполнять тарелку сосисками, копченым филе, кеджери [1] и тостами, но руки его слегка дрожали.
– Разумеется, нет, – успокоил его мой друг. – Я не забыл скрип колес вашего экипажа, хотя давненько его не слышал: вибрирующая «соль» на пол тона выше «до». А если инспектор
1
Жаркое из рыбы, мяса и соуса карри.
Лестрейд вытер с подбородка яичный желток салфеткой. Я уставился на него. Он ничуть не походил на тот образ инспектора Скотланд–Ярда, который я всегда себе представлял; впрочем, мой друг тоже не слишком соответствовал моему представлению о частных детективах–консультантах – чем бы они ни занимались.
– Я полагаю, нам следует обсудить это дело наедине, – проговорил Лестрейд, косясь на меня.
Мой друг лукаво усмехнулся и покачал головой, как обычно, когда что–то его веселило.
– Ерунда, – ответил он. – Одна голова хорошо, а две – лучше. К тому же все, что говорится одному из нас, говорится обоим.
– Если я мешаю… – мрачно начал я, но он жестом призвал меня к молчанию.
Лестрейд пожал плечами.
– А, неважно, – сказал он через несколько мгновений, – если вы распутаете это дело, я останусь на своей должности. Если нет, я ее потеряю. Вот что: используйте все ваши методы. Хуже все равно не будет.
– Если история и учит нас чему–нибудь, то лишь тому, что всегда может быть «хуже», – заметил мой друг. – Так когда мы отправляемся в Шордитч?
Лестрейд выронил вилку.
– Проклятье! – воскликнул он. – Так вы все это время делали из меня дурака, а вам уже все известно?! Да как вам не стыдно…
– Никто мне ничего не рассказывал об этом деле. Когда полицейский инспектор входит в мою гостиную, а его ботинки и штанины заляпаны такой характерной горчично–желтой грязью, мне не остается ничего иного, как предположить, что он совсем недавно побывал неподалеку от перекопанной Хоббс–лейн в Шордитче, а это единственное место в Лондоне, где встречается глина такого оттенка.
Инспектор Лестрейд был явно смущен.
– Ну, теперь, когда вы все объяснили, – пробормотал он, – все действительно кажется очевидным.
Мой друг отодвинул тарелку.
– Разумеется, – несколько раздраженно сказал он.
Мы отправились в Ист–Энд на кебе. Инспектор Лестрейд вернулся за своим экипажем на Мэрилебон–роуд и оставил нас одних.
– Так вы действительно частный детектив–консультант? – спросил я.
– Единственный в Лондоне и, вероятно, в мире, – ответил мой друг. – Я не веду дел. Вместо этого я даю консультации. Люди приходят ко мне со своими неразрешимыми проблемами, описывают их, и иногда мне удается их разрешить.
– Так те люди, которые приходили к вам…
– Преимущественно полицейские или частные сыщики.
Утро выдалось ясным, но мы тряслись теперь по окраине трущоб в Сент–Джайлсе, этого притона воров и головорезов, который уродует Лондон, как раковая опухоль – лицо миловидной торговки цветами, и свет, пробивавшийся в окна кеба, был мутным и слабым.
– Вы уверены, что хотите, чтобы я вас сопровождал?
В ответ мой друг не мигая уставился на меня.
– У меня такое чувство, – медленно произнес он, – что нам предначертано быть вместе. Что мы уже сражались плечом к плечу, в прошлом или будущем – не знаю. Я человек рациональный, но знаю цену хорошему спутнику, и с того момента, как увидел вас, понял, что могу доверять вам как самому себе. Да. Я уверен, что вы должны меня сопровождать.
Я покраснел и пробормотал что–то невразумительное. Впервые со времени возвращения из Афганистана я почувствовал, что чего–то стою.
2. Комната
«Животворный поток» Виктора! Электрический флюид! Вашим членам не достает жизненной энергии? Вы с сожалением оглядываетесь на годы вашей юности? Вы уже поставили крест на плотских утехах? «Животворный поток» Виктора вернет жизнь туда, откуда она уже давно ушла: даже самый старый конь может вновь стать могучим жеребцом! Возвращаем Жизнь Мертвым – при помощи старого семейного рецепта и новейших достижений науки. Чтобы получить заверенные подтверждения эффективности «Животворного потока» Виктора, пишите по адресу: компания В. фон Ф., Чип–стрит, 1–б, Лондон.
Это был дом с дешевыми квартирами в наем. Перед парадным входом стоял полицейский. Лестрейд окликнул его по имени и приказал пропустить нас внутрь. Я был готов войти, но мой друг задержался на пороге и вынул из кармана увеличительное стекло. Он тщательно изучил грязь, оставшуюся на железной скребнице, потыкав в нее указательным пальцем. Закончив осмотр, он направился внутрь.
Мы поднялись по лестнице. Найти комнату, в которой произошло преступление, было несложно: вход охраняли два крепких констебля.
Лестрейд кивнул им, и они посторонились. Мы вошли внутрь.
Как я уже говорил, по профессии я не писатель, и не решаюсь описать это место, понимая, что мои слова все равно не смогут передать того, что мы увидели. Впрочем, если уж я начал повествование, то, боюсь, придется мне его продолжить. Убийство было совершено в маленькой двухместной спальне. Тело, точнее то, что от него осталось, все еще лежало там, на полу. Я видел его, но сначала как–то его не заметил. Сначала я увидел только то, что вытекло из разрезанного горла и груди жертвы: жидкость была не то желто–зеленой, не то салатовой. Она впиталась в поношенный ковер и забрызгала стены. На мгновение мне показалось, что передо мной работа адского художника, который решил набросать здесь этюд в изумрудных тонах.
Через мгновение, которое показалось мне веком, я посмотрел на тело, вскрытое и выпотрошенное, как кролик на разделочном столе у мясника, и попытался понять, что я вижу. Я снял шляпу, и мой друг сделал то же.
Он опустился на колени и осмотрел тело, изучая порезы и глубокие раны. Затем вынул увеличительное стекло и направился к стене, рассматривая потеки высыхающего ихора.
– Мы это уже делали, – заметил инспектор Лестрейд.
– В самом деле? – откликнулся мой друг. – Тогда что вы думаете об этом? Я полагаю, это слово.