Ева и ее мужчины
Шрифт:
Ни-ка-кой! Поэтому Бернару ничего не стоило выполнить это условие. Ну вот, наконец, все встало на свои места.
После таких размышлений оставаться одной в гостиничном номере не было никаких сил. Машина, на которой Ева приехала, по документам принадлежала ей. Она и так много чего оставила в доме Натали. Подстегивая себя подобными оправданиями, Ева, надев черное с блестками платье, спустилась вниз, отдала ключи Клотильде и, предупредив, что непременно сегодня вернется, вышла из гостиницы. Фонари освещали розовые газоны, от благоухания которых кружилась голова. Начиналось время баров
Она позвонила Франсуа. Услышав ее голос, он сразу же перешел на шепот:
— Натали разыскивает тебя. Она очень переживает. — Потом, помолчав немного, решился:
— Приехал Бернар. Они пьют водку.
— Франсуа, я совсем запуталась, кажется, это застава Сен-Мартен. Возьми такси, приезжай, мне так плохо…
Она выкурила полпачки сигарет, прежде чем увидела подъезжающий к ее машине желтый автомобиль. Франсуа поцеловал ее. Он не был похож ни на одного из ее мужчин. Стройный, с коротко стриженными светлыми волосами и карими глазами под темными густыми бровями. Она вспомнила ту ночь, когда застала в беседке Сару с Франсуа. Сна не было, Ева долго стояла у окна и смотрела на залитый лунным светом сад. Потом позвонила в плотницкую. Она почему-то была уверена, что Франсуа не пойдет ночевать домой.
Ей повезло, он был там и взял трубку.
— Сара у тебя? — только и спросила Ева.
Ошарашенный Франсуа ответил, что она «давно спит».
— Зайди ко мне, у меня тут небольшая неприятность, что-то с полкой, сейчас упадет…
Ей показалось, что он все понял. Пришел через две минуты и остался у нее до утра.
Всю ночь они колесили по ночному Парижу, останавливаясь в барах, пока Ева окончательно не опьянела. Начинало светать. Франсуа вез ее в гостиницу, но она потребовала остановиться возле бара под названием «Сезанн».
Там они сели за столик, и Ева принялась рассматривать посетителей.
— Ни одного русского лица, — сказала она достаточно громко.
Сидевший за соседним столиком мужчина в белом вязаном свитере тотчас обернулся. Еве не понравилась его борода, и она показала ему язык. Но мужчину это нисколько не смутило.
Он улыбнулся и, сказав что-то официанту, перешел за их столик.
— Что ему от нас нужно? — спросила Ева у Франсуа, услышав быструю урчащую французскую речь. Мужчины разговаривали явно на повышенных тонах.
— Он хочет с тобой познакомиться. Говорит, что ему знакомо твое лицо.
— Скажи ему, чтобы шел к черту.
— Блюм, — наклонил голову незнакомец и протянул Еве свою визитную карточку.
— Я не знаю никакого Блюма. Вы кто?
— Вы мадемуазель Анохина? — спросил он. — А я тот самый Блюм, который написал про вас.
И тут случилось то, чего ни Франсуа, ни тем более Блюм не ожидали:
— Это по-русски. Пусть и грубо. Поедем, Франсуа. Он еще пожалеет о своей статье.
Проснувшись в гостиничном номере одна, Ева с трудом припоминала, как же она доехала. Ей удалось это лишь частично. Она помнила только, что отправила Франсуа домой, сказав, что это приличная гостиница и что «мужчин здесь на дух не переносят».
Сильно болела голова. Ева позвонила Клотильде и попросила кофе и два апельсина. Она лежала и вспоминала весь вчерашний день, и ей казалось, что удача повернулась к ней спиной. Натали никогда не простит ее, как не простит ее выходки и Блюм. И Бернар ее не простит, и Гриша, и Вадим… Голова раскалывалась.
Ева опять позвонила Клотильде и попросила болеутоляющее. Выпив лекарство, она уснула и проспала до полудня. А когда проснулась, то обнаружила на столике записку с просьбой позвонить Франсуа.
Она позвонила.
— Натали ждет тебя. Она говорит, что это у тебя нервное, из-за неудачи на выставке. Тебе в комнату постелили новый ковер, персидский, кремовый, с красными розами, — словно отчитываясь, быстро говорил Франсуа. — Бернар сидит на террасе и смотрит на дорогу. Саре приказали приготовить пельмени.
Я не знаю, что это такое.
— Это очень вкусная русская еда… Мясо в тесте. Я их обожаю, Франсуа.
— Что такое «обожаю»?
— Это значит, что я их люблю.
— Значит, ты и меня «обожаю»?
— Конечно.
— Пьер спрашивал у Натали про тебя, она сказала, что ты в отъезде, но скоро вернешься.
— Спасибо. Я подумаю. Скажи, а ты никому не говорил, где я?
— Никому.
— Хорошо, я перезвоню тебе. Не приезжай ко мне.
Она положила трубку. Что изменится, если она вернется? Ничего. Абсолютно.
На следующее утро она почувствовала себя гораздо лучше и отправилась в город за покупками. Выехав на набережную, названия которой она не знала, Ева притормозила, чтобы полюбоваться открывшимся ей видом на Сену. Вода, зелено и много солнца! Она представила себе, как хорошо было бы сейчас оказаться с Бернаром на борту какой-нибудь небольшой яхты. Забыв обо всем, отправиться в путешествие, пожить хотя бы с месяц на воде, поработать, отдохнуть, насладиться покоем и любовью.
Вернувшись в гостиницу, она позвонила Франсуа и попросила его срочно приехать.
Она коротко изложила ему свой план.
— Ты возьмешь меня с собой? — Это было первое, что он спросил.
— Нет, Франсуа, я хочу побыть одна. Мне бы девушку, которая будет готовить, и человека, который показал бы мне, как управлять яхтой. И все.
— Там нужен мужчина.
И она поняла, что он прав.
— Тогда ничего не получится. Буду жить здесь, в этом душном номере, и курить одну сигарету за другой.
Конечно, пожить на яхте с Бернаром было пределом мечтаний. Но он стал для нее чужим. И она решила позвонить Грише, чтобы он увез ее в Москву. Она заказала с помощью Клотильды разговор с Москвой и стала ждать. Телефонистка сказала, что номер не отвечает. Круг замкнулся.