Ева. Маленькое новогоднее чудо...вище...
Шрифт:
– Это у тебя спортзал? – спросила я, рассматривая рисунок.
– Это бассейн, – ничтоже сумняшеся ответил брат. – Видишь, сауна рядом?
Я пригляделась:
– Какой-то он у тебя странный. И почему аж на втором этаже? Обычно их на первом делают…
Теперь настал черед дизайнера закатывать глаза:
– Он и есть на первом! Это вход на втором. У бассейна будет глубина под три метра, как у проруби. Представляешь: люди выходят из сауны и прыгают в воду!
– Прыгают говоришь?.. – задумчиво повторила я, отлично представляя пузатых мужиков с пивом и воблой, которые в одних простынях неспешно выходят из парилки, чтобы потом заорать дурными голосами и сигануть бомбочками в бассейн.
Алекса я увидела только следующим утром. Мы тогда сидели на кухне, всей семьей. Мама обсуждала с Георгием детали предстоящей поездки в Париж. Именно такой подарок она затребовала на День Валентина и, что характерно, ничего у нее при этом не треснуло. Еще одно доказательство того, что жизнь, увы, несправедлива. Они с мужем мило ворковали у барной стойки, не обращая внимания на меня, Егора и Богдана, вяло жующих яичницу за общим столом.
Именно в разгар этакой идиллии в комнату вошел Алекс. Сонный, как сурок Фил [6] второго февраля и, похоже, в таком же «радостном» настроении. Которое, впрочем, он тут же решил поднять довольно странным способом.
6
Здесь ссылка на фильм «День сурка».
– Доброе утро, – сказал хриплым голосом и, прежде чем я успела опомниться, чмокнул меня в губы.
И только тогда, кажется, понял, что в данной ситуации это был очень лишний поступок.
Богдан хмыкнул и принялся ковырять вилкой в тарелке, искоса поглядывая то на Егора, то на меня. И, надо признать, там было, на что посмотреть. Кусок яйца отвалился от не донесенной до рта вилки старшего брата и с громким шмяком упал на стол. Но хозяин не обратил на это внимание. Впрочем, вид у него был такой, что, ударь в окно молния – и ее вряд ли бы заметили. В тот момент, глядя на Егора, я впервые поняла выражение «коллапс головного мозга», потому что выглядел он как японский рисованный человечек, до глубины души пораженный очередным коварством режиссера. Только длинной «задумчивой» капельки в районе лба и не хватало, а так маска полного обалдения получилась просто чудесной. Отличная работа, Шурик!
– Что… это такое… только что… было? – просипел Егор, скользнув взглядом по заклинателю, который в полусогнутом состоянии застыл надо мной. Алекс хлопнул ресницами, открыл было рот, подумал, закрыл его и опустил глаза на меня. Будто в надежде, что я сейчас соберусь и придумаю, как его отмазать. Ага, размечтался! Я в тот момент все еще пребывала в состоянии «громом пораженной» и единственное, на что была способна, это сорваться с места и, визжа испуганным поросенком, умчаться вдаль. Что, конечно, вывело бы Егора из ступора, но вряд ли как-то помогло бы Алексу.
А вот кто реально помог – так это Богдан. Дизайнер вздохнул, словно сетуя на бестолковую молодежь, которая ничего не может без него сделать, отложил вилку, интеллигентно промокнул губы салфеткой и поднялся из-за стола.
– Прости, Ева, – сказал, наклонившись ко мне, – совсем забыл поздороваться.
И совсем как Алекс поцеловал меня в губы. Вернее, на одно только мгновение коснулся верхней губы и тут же как ни в чем не бывало уселся обратно перед своей тарелкой.
Что сказать: это было очень неожиданно. Даже мама, талантливо проигнорировавшая выходку Алекса (и отвлекшая от нее Георгия, сидевшего к нам спиной), порадовала лицом, на котором буквально проступили три большие буквы: WTF. И знак вопроса размером с гаечный ключ. Про Егора я вообще молчу: кажется, над столом сгустились темно-фиолетовые тучи, готовые вот-вот обрушить на голову метросексуала кучу мата и телесных повреждений.
При этом сам Богдан выглядел так, словно не сделал ничего выдающегося. Более того: он посмотрел сперва на меня, потом на старшего брата и заботливо поинтересовался:
– Егор, ты так выглядишь, будто у тебя кусок омлета в горле застрял. Может, по спине похлопать?
– Ты!!! – опомнился старшенький таким голосом, что Георгий аж подпрыгнул. Резко обернувшись, он с немым вопросом уставился на сына, но тут снова вмешалась Ядвига. Она ласково коснулась пальчиком щеки мужа, и он, как завороженный, вернулся в исходное положение. К чести мамы скажу, что магией она не пользовалась – только собственными женскими чарами. Но они действовали безотказно: уже секунд десять спустя родители вновь мысленно взбирались на Эйфелеву башню, любовались красотами Лувра и дегустировали выдержанное вино в ресторанчиках Прованса.
К сожалению, успокоить таким же образом Егора Ядвига не могла.
– Ты… – опять начал он, но на сей раз гораздо тише, – ты что творишь, падлина?!
Богдан ответил взглядом оскорбленного достоинства:
– Не понимаю, чем ты недоволен!
– Ты поцеловал Еву!
– Конечно, – не стал отпираться брат.
Егор взмахнул вилкой, словно в попытке подцепить в воздухе слова, которых ему явно не хватало.
– На хрена?!! – взвыл наконец.
Богдан ответил раздраженным взглядом:
– Потому что сейчас утро! А поцелуй – это традиционное приветствие во многих культурах, в том числе в славянской. Или турецкой.
– Там поцелуи в качестве приветствия могут использовать только люди одного пола!
У дизайнера на лице промелькнуло легкое замешательство, но он покосился на меня, взвесил «за» и «против» и, видимо, решил идти до конца.
– Ну прости, – сказал, поднимаясь из-за стола, но Егор дернулся так, что едва не свалился на пол вместе со стулом.
– Только попробуй – в лоб получишь! Тоже мне, личинка Брежнева! И второй такой же! – Он с яростью уставился на Шурика. – Она – сестра, а не средство для удовлетворения ваших пошлых фантазий!
Георгий обернулся во второй раз:
– Что ты только что сказал про сестру?!
– Родной, тебе показалось, – с улыбкой проворковала мама и, деловито поправив мужу галстук, поднялась из-за барной стойки. Поскольку галстук все еще оставался в ее изящном, но крепком кулаке, Соколову-старшему ничего не оставалось, как встать следом за ней. – Идем, милый. Я провожу тебя на работу.
– Но… – попытался было возразить муж, но мама уже потащила его из кухни, не забывая при этом усиленно строить глазки. Не знаю, кому как, а мне в тот момент талантливый бизнесмен и делец мирового класса напомнил покладистого козленочка, которого добрая девочка Аленка вела на скотобойню.
– Повезло же тебе! – прорычал Егор Богдану. – Увидел бы отец, как ты с Евой здороваешься: даже страшно представить, что бы сделал!
– А ты ему расскажешь? – шепотом спросила я.
Братец осклабился:
– Хуже! Я расскажу Полине. И пускай она своими методами лечит этого… знатока культурных традиций!
Остановить его я не успела. Махнув рукой и резко подпрыгнув на ноги, брат почти выбежал в коридор. Подальше от Алекса, меня и Богдана, застывшего на своем месте с очень посеревшим лицом. И я его понимала: Полина у нас была девушка не ревнивая, но вспыльчивая и сильная. То есть Богдан будет в полном порядке, если успеет рассказать ей подробности своего «прегрешения» до того, как та подберется на расстояние удара. Если же нет – Полина сломает ему нос. Потом, скорее всего, будет долго извиняться, но легче ему от этого уже не станет.