Евангелие от Люцифера
Шрифт:
Хилтс как раз думал о том, что эта прогулка не в его вкусе, поскольку он, в конце-то концов, специалист по пустыням, а не по лазанью в трубах ливневой канализации, но неожиданно узкая тропа закончилась. Они увидели свет.
— Боже мой! — прошептала Финн, шагнув из прохода.
— Иисусе! — выдохнул Хилтс. Оба были правы.
Купольный свод вздымался над тем местом, где они стояли, не меньше чем на сто футов, и половина этого расстояния оставалась до пола гигантской каверны. Таинственный свет исходил из тысячи ниш, заполненных десятью тысячами изваяний, вышедших более тысячи лет назад из-под резцов лучших египетских камнерезов.
Разумеется, даже спланировать, не говоря уже о том, чтобы построить это превосходившее Сикстинскую капеллу и собор Святого Петра подземное святилище в течение одной человеческой жизни, не представлялось возможным. Здесь имелись изображения всех ангелов, пророков и святых, известных библейской истории, отображены все таинства и вся благодать веры, от Пришествия до Воскресения, от Сада до Ковчега. Поражающий воображение водоворот образов восходил со дна к куполу, словно возносясь к небесам. Это зрелище более чем захватывало дух, более чем повергало в благоговейный трепет. То был дар невыразимой красоты, без малейшего намека на «отмщение и воздаяние», божественное или какое-либо еще.
Вокруг основания этого гигантского зала были выдолблены маленькие пещеры: входы в некоторые из них до сих пор перекрывались массивными деревянными дверями, другие, открытые, зияли пустыми глазницами проемов. Кельи или погребальные камеры. Некогда, давным-давно, это место было обитаемо, ныне же казалось лишь исполинской, возведенной на века и сокрытой от взоров тайной усыпальницей.
Финн и Хилтс замерли на месте, завороженные невероятным масштабом и пропорциями того, что видели и в сравнении с чем чувствовали себя пигмеями: здесь запросто поместилась бы нью-йоркская статуя Свободы, а гора Рашмор с выбитыми на ее склоне 18-метровыми портретами президентов Вашингтона, Джефферсона, Рузвельта и Линкольна показалась бы мелочью.
— Что же это? — прошептала Финн.
Обнаружив впереди ряд высеченных в камне ступеней, она, задрав голову и вытянув шею, стала медленно спускаться на дно огромной пещеры. Будь Великая пирамида в Гизе полой, она могла бы выглядеть так. Целый мир внутри мира.
— Много лет тому назад, во времена Томаса Вудворда, это место называли гротом Иеремии, — прозвучал разнесшийся эхом по огромному залу голос, и из теней в дальней его стороне в их направлении выступил старик. — Безусловно, это одно из имен, ассоциирующихся с Гробом Господним. Место не то, но, что интересно, ассоциация сохраняется.
Он шел по полу, огибая штабеля и груды круглых кувшинов с узкими горлышками, подобных глиняным вместилищам свитков Мертвого моря в Кумране.
— Вудворд действительно волей случая попал сюда, но он был пьяницей и завзятым грешником, так что никто ему не поверил. Хранители просто купили его молчание и сотрудничество, снабжая его выпивкой.
Финн всмотрелась в мерцающий полумрак, разглядывая появившегося на виду старца. Он был высок ростом и лишь немного сутулился, слегка опираясь на тяжелую трость, а в свободной руке держал кожаный сверток или свиток, перевязанный блестящей золотой цепочкой. Его седые, коротко, почти по-военному постриженные волосы отливали сталью. На нем были старые вельветовые брюки, темно-синий вязаный свитер, который мог бы принадлежать моряку, старые, высокие, застегивающиеся на пуговицы ботинки и очки в стальной оправе. В голосе угадывался выговор Среднего Запада и еще что-то, говорившее о знаниях, полученных давным-давно, в далеких, чужих краях. Сердце Финн затрепетало: она поняла, что старец чем-то неуловимым напоминает ей отца.
— Кто вы?
— Последний из Хранителей.
— Хранителей?
— Хранителей этого места. Его служителей, если угодно, — промолвил он с грустной улыбкой. — В каком-то смысле привратник или надзиратель, пекущийся об Истинном Слове Христовом.
— Я не понимаю, — пробормотал Хилтс. — Это место, подземелье на краю света… Немыслимо и невероятно.
— А что такое Ливийская пустыня как не край света? Уж во всяком случае, по отношению к Риму в период расцвета империи. Или Иерусалим — дальняя провинция и по существу то же захолустье. Для Моисея краем света являлся Синай, а для жителя Нью-Йорка — тут вы маху не дали — им остается эта часть Иллинойса. Эйнштейн был прав, мистер Хилтс, все относительно. Я мог бы поведать вам множество невероятных историй о «крае света»: о потерянном флоте тамплиеров, о бороздившей океаны эскадре царя Соломона, чей храм с соблюдением всех пропорций воспроизведен в Сикстинской капелле, о Нострадамусе, о новом Иерусалиме, который пытается основать ваш безумный друг Адамсон.
— Он нам не друг, — возразила Финн.
— По крайней мере, здесь мы его опередили, — проворчал Хилтс.
— Вообще-то нет, — возразил старик. — Он находится в Олни, в нескольких милях отсюда, собирает снаряжение и информацию. Полагаю, вскорости он здесь объявится.
— Откуда вы это знаете?
— Я многое знаю, мистер Хилтс. О вас и моем старом друге Артуре Симпсоне, бедняге. О вас и вашем отце, мисс Райан. — Он снова улыбнулся. — Работа обязывает, можно так сказать.
И Финн опять уловила легкую, едва различимую нотку акцента из далекого прошлого.
— Вы монах Дево? — выдохнула она с замиранием сердца.
Он кивнул, устало улыбнувшись.
— Пьер Дево, Питер Деверо, теперь Пол Девере. Правда, монахом никогда не был, это была маска. Но священником — да. Был и есть.
— Убийца, — сказал Хилтс. — Вы убили Педрацци. И если на борту «Звезды Акосты» были не вы, то кто же тогда оказался заперт в вашей каюте?
— Да, мистер Хилтс, моей миссии сопутствовали смерть и загадки. Но стоит ли так уж огульно меня осуждать? Педрацци пытался убить меня в том страшном месте в пустыне. Он узнал, кто я, и понял, что я никогда не позволю ему раскрыть тайну такому человеку, как Муссолини, для использования в качестве разменной монеты в какой-нибудь политической игре. Он попытался убить меня. Я просто защищался.
— А на корабле? — спросила Финн.
— В каюте? Керзнер, человек, посланный убить меня людьми вашего отца, мисс Райан. Человек, купленный дедом Адамсона. Епископ так и не появился. Можно только предположить, что он погиб в огне.
— А как он смог выяснить точные координаты этого тайного убежища? — спросил Хилтс.
— Это я ему сказал, — ответил старик. — Как раз перед тем, как оставил его умирать. Таково было его последнее желание.
— Что ни говори, а вы убийца и негодяй, — заявил, скривившись, Хилтс.
— Не без того, — промолвил старик, пожав плечами. — То же самое можно было бы сказать о большинстве из нас. Найденыши, сироты. Отбросы жизни. Это казалось хорошей почвой для засевания.
— «Из нас»? — спросила Финн.
— Хранителей.
— Этого места?
— Того, что здесь сокрыто.
— И что же?
— Истинное Слово.
— Евангелие от Люцифера.
— Вряд ли Люцифера. Он лишь охранял его. Был первым Хранителем Слова. Это Его место.
Он развел руки, устремив взгляд вверх, в бесконечность парящего над ним камня.