Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
— Я же не могла позвонить… Я подумала, вдруг ты после всего этого решишь продать дачу… А Женька может взять и навесить на себя кредит, который ему сейчас не вытянуть.
Она смотрела мне в глаза. Я — в ее.
— Татьяна Борисовна, я не буду продавать дачу. Можете не волноваться по этому поводу. Надеюсь, других поводов для волнения я вам не подала.
Я повторилась, и она снова ничего не ответила — и все же теперь смотрела на меня, как смотрят на икону — с каким-то благоговейным страхом.
— Хотите чаю? — выдала я, потому что мне стало как-то совсем не по
Гостья кивнула.
— Я понимаю, что вам может быть неприятно входить в дом… — добавила, когда я поднялась со стула, а она так и осталась сидеть.
Мои слова подействовали — тетя Таня вскочила, как молодая. Я придержала для нее дверь, но Берька ворвался в дом первым: кот оказался важнее гостьи, которую пес даже не обнюхивал, все пытаясь пролезть носом под входную дверь.
— Ярослав, прячь кота! — крикнула я и тут же услышала, как наверху хлопнула дверь.
— У вас еще и кот?
Я впустила в дом и Женечку.
— Ваш сын подарил.
— Как?
— Притащил котенка от тети Нади, и дети теперь не возвращают.
— Глупость какая…
— Какая есть… В каждом из нас остается что-то от ребенка. Сегодня вот приезжал кота проверить и с Ярославом поиграть.
— Когда сегодня? — не поняла гостья.
— Перед работой.
Сейчас ведь кто-то ей доложит, что видели ее Женечку или его машину с утра на чужой даче. А, может, и с вечера, но тогда я прикинусь дурочкой…
Заварила чай, достала из холодильника сыр и крекеры — предложила гостье. Сама тоже села за стол и посадила рядом дочку.
— Я тоже хочу, чтобы у меня был котенок, — проговорила та. — Ярик не дает мне своего.
— У тебя есть собака…
— А я хочу котенка!
— А собаку куда денем?
— А собака — твоя…
Железная детская логика!
— Давай ты договоришься с братом, что котенок будет общий, давай?
— И не тяжело тебе одной? — спросила гостья, когда Женечка ушла воевать с собакой под дверь брата.
— У меня есть няня. Просто сегодня у нее выходной. Так что все в порядке.
— Женя тебе что-нибудь говорил?
Это допрос? Или она волнуется за сына и за его душевное состояние? Будем надеяться, что второе.
— Нет… Мы ни о чем таком не говорили…
— О чем «таком»? — повысила голос гостья.
— Вы же про его развод спрашиваете и про сына? Так мы это не обсуждали.
— А что обсуждали?
Взгляд, как у моей матери.
— Вы же в действительности не хотите об этом говорить. Я понимаю, что вы действовали из благих побуждений. И все равно уже ничего не поменяешь…
— А ты бы хотела? Поменять?
И пауза. Допрос? Да она прекрасно знает мой ответ.
— Если бы вы не понимали, что я дождусь вашего сына, и мы сбежим вместе в Москву, что бы нам это ни стоило, вы бы не пошли на такую подлость, как перехват наших писем. Но все перегорело, знаете ли… И мне вас реально жаль… Ни внука, ни невестки нормальной, и сын с вами рядом только из-за сыновьего долга. Хотя одиночество, может, и не самая большая плата за подобное родительское преступление…
Пауза — Татьяна Борисовна подбирала слова.
— А ты жестокая, Ярослава.
— У меня были хорошие учителя. Вы, Татьяна Борисовна, в их числе. Можете порадоваться моим успехам.
Она сжала губы.
— А я рада, Ярослава. Я Женьке и объясняла, что ты не для него. Не вытянет он тебя, запросы твои с его возможностями не сочетаются.
— Серьезно? — меня аж на гомерический хохот чуть не пробрало. — Вы вот это серьезно ему говорили? Да вы всегда жили лучше нас!
— Но вам не нравилось то, почему мы так жили… А иначе он не мог бы в жизни в те годы устроиться. И твоя мать костьми бы легла, чтобы вас развести… Ты думаешь, мы с ней никогда не говорили про ваше общее будущее. Думаешь? Или думаешь, что вы смогли бы вычеркнуть нас всех из жизни? Люди не живут в вакууме, ты же это прекрасно понимаешь. И не в восемнадцать уж точно. И ты же в конце концов нашла того, кто устраивал твою мать.
В самую пору было заржать, но у меня снова получилось сдержаться.
— Может, мой муж устраивал меня все же? В первую очередь…
— Ярослава, ты прекрасно поняла, о чем я… И теперь, как мать, ты должна понять меня. Моему сыну сейчас очень плохо, он не ожидал такого предательства от бывшей жены. И вот эти вот поездки к тебе сделают ему только хуже… Он чувствует, что его предали со всех сторон…
— А это не так? — не могла уже остановиться я.
— Это не так! Мы с отцом думали про его будущее, про его счастье… Марина думала только о себе и нагло использовала его все эти годы. И меня, пока я сидела с ее сыном. И они столько лет нагло врали мне, что просто не хотят пока детей из-за ее работы…
— Пожалуйста, не надо говорить со мной про Марину…
Гостья опустила в глаза в чашку и наконец отпила глоток, а потом принялась крошить на блюдечко крекер, не собираясь, конечно же, его есть.
— Я не думала, что когда-то буду просить у тебя помощь, но я прошу, — говорила тетя Таня, не глядя мне в лицо. — Скажи Жене, что твоему сыну не нужна его гитара. Пожалуйста. Жене надо выбраться из пут прошлого, а с тобой рядом он только глубже увязнет. Я познакомила его с хорошей женщиной. И я очень надеюсь, что сегодня он был у нее. У нас произошел неприятный разговор, и он хлопнул дверью, как подросток. А я решила, что сказав ему всю правду сейчас, будет легче… нам обоим. Но, кажется, я ранила его сильнее…
Я машинально схватила салфетку и протянула матери Джека. Интересно, туда его не пустили или он даже и не думал ехать куда-то, кроме дачи…
— Я скажу эту правду и тебе, — мать Джека смотрела на меня в упор. — Возможно, ты сумеешь его успокоить…
48. Две женщины
Мы сидели за одним столом — две женщины, любящие одного и того же мужчину: мать и… Любовница. Ну да, так это называется. Девушкой Джека я уже побыла в глазах его друзей, возлюбленной — в собственных мыслях, шалавой — для его родителей, дурой — для собственных, но сейчас я просто любовница. Даже не гражданская жена. Пока ещё нет, а потом — посмотрим.