Эволюция вооружения Европы. От викингов до Наполеоновских войн
Шрифт:
Армия и флот Византии долго сохраняли свою боеспособность и высокий уровень организации, несмотря на поистине фантастические интриги, заговоры, беспорядки и плохое управление, которыми характеризовался беспечный и упадочный двор. Однако под ударами обрушивающихся на нее со всех сторон вражеских орд империя постепенно теряла территорию и людские ресурсы, пока от ее былого величия не осталась лишь блестящая оболочка. Последний, окончательный удар был нанесен ей при Манцикерте (крепость в Малой Азии) в 1071 году. Здесь новым противником империи выступили турки-сельджуки. Буйные, злые и лишь недавно обращенные в ислам, они горели религиозным фанатизмом. Вторгшись в Малую Азию, сельджуки навязали сражение императору Роману IV. К сожалению, молодой император, хотя и был отважным человеком, не обладал способностями военачальника; к тому же в его лагере свило гнездо предательство — обычное последствие борьбы кланов, которая всегда раздирает
Это поражение, которое по своим последствиям может считаться одним из самых значительных в истории, поставило Восточную Римскую империю на грань катастрофы, лишив ее азиатских фем, а вместе с ними и значительной части ее людских ресурсов. Плодородные возделанные поля Малой Азии превратились в пустоши, над которыми свистел ветер, поскольку политика номадов-сельджуков состояла в том, чтобы обращать любую завоеванную ими страну в бесплодную степь.
Сверхчеловеческими усилиями Византийской империи удалось выжить и со временем даже вернуть себе потерянные было территории, но она так никогда до конца и не оправилась от поражения Романа IV. И когда неудачливый Константин (по странному стечению судьбы последний император, правивший в Константинополе, был тезкой первого императора) оборонял город от войск султана Мехмета II, на крепостных стенах столицы, достигавших тринадцати миль в периметре, но частично обвалившихся, сражалось только около 8000 человек! Гарнизон некоторых громадных башен составляли всего три-четыре человека. Так было утрачено былое могущество империи.
Норманны
В 911 году был подписан договор (который должен был иметь большое значение для мировой истории) между королем Карлом Французским — его подданные прозвали его Простоватым — и неким норманном Роллоном.
«Роллон был великим викингом и столь высок, что ни одна лошадь не могла везти его (имеются в виду маленькие северные пони), поэтому он всюду ходил пешком, за что и был прозван Роллоном Ходоком».
Вернувшись с Востока после одного из набегов викингов (как можно предположить, довольно неудачного в смысле добычи), он совершил ошибку, предприняв рейд на территорию Гаральда Прекрасноволосого (Гарфагара), короля Норвегии. Подобно большинству королей-разбойников, Гаральд был весьма чувствителен к любому сколько-нибудь крупному грабежу в его собственных владениях, так что Ходок был быстро объявлен вне закона.
«Роллон Ходок затем отправился на запад через море в Зюдрейяр (Гебриды), а затем в Валланд (Франция), где затеял войну, в которой добыл себе большое царство и поселил там много норманнов. Оно было названо Нормандией».
Так «Сага о Гаральде Гарфагаре» описывает основание Нормандии — хотя Роллон вряд ли мог предугадать долгосрочный эффект от своего захватнического похода. По договору 911 года с королем Карлом Французским Роллон и его наследники отхватили изрядный кусок Франции и вызвали этим целую серию событий, которые привели к распаду англосаксонского королевства по ту сторону пролива и, спустя три столетия, едва не вызвали падение самой Франции.
Смешение рас и культур может иметь удивительные последствия, как оно и произошло в данном случае. Черты характера норманнов, хорошие и дурные, с их природной склонностью к приспособлению, заметно обострились после контакта с другой расой и цивилизацией. Новое поколение славилось такими врожденными чертами и признаками, как крепкое телосложение, отвага и умение обращаться с оружием — равно как и живо перенятое от франков умение сражаться верхом (причем в скором времени они превзошли в нем своих учителей). Они унаследовали всю алчность своих предшественников, а также скупость и хитрость местного населения, воплотившиеся в неизбывное стремление к обогащению и власти. Дикость их норвежских предков, усугубившись, превратилась в неистовство, так что норманны постоянно, если их не держала крепкая рука, пребывали в состоянии анархии и мятежа. Эта страсть к свободе — наследие викингов — была смягчена принятием ими феодальной системы, которая царила на их новой родине, и всепроникающим влиянием церкви.
Норвежская тяга к приключениям соединилась с галльской практичностью, и дерзкие экспедиции в дальние страны обычно организовывались только после тщательной оценки их с точки зрения возможности захвата добычи и обретения новых территорий. Это последнее становилось для них едва ли не навязчивой идеей. Никто так не привязан к своему дому и своему клочку земли, как расставшийся с морем моряк; и, возможно, подсознательное стремление к тихой гавани, столь свойственное морским бродягам Севера, трансформировалось в норманнскую жадность к земле.
Унаследовали они и древнескандинавскую страсть к красноречию, а также чрезвычайную любовь к порядку и стремление к законности. Но, как и у их предшественников, древних скандинавов, страсть норманнов к судебным тяжбам часто имела весьма мало общего с правосудием — скорее, она представляла собой некую форму самооправдания. Не имело значения, сколь тяжко было его преступление, — норманнский барон обычно мог изыскать чрезвычайно изощренные законные оправдания для своих действий.
Такими и были норманны — яростными, коварными, жадными, отважными воинами и плохими соседями, что на своем опыте познали потомки Карла Простоватого. Их алчные до земли младшие сыновья добились для себя владений и власти на Сицилии и в Южной Италии, Малой Азии и Святой земле, но гораздо больше известно их завоевание принадлежавшей саксам Англии. Если от других их завоеваний ныне не осталось и следа, то в Англии, пока их поток в эту страну вместе с завоевателями не иссяк, они ни в каком смысле не были второстепенным элементом. Средневековая Англия была, по образу мыслей и культуре, Англией норманнов, и, лишь когда, со временем, англосаксонская кровь и англосаксонские черты личности впитались в плоть и кровь захватчиков, весь характер английской нации изменился и стал другим.
Герцога, владевшего Нормандией в XI веке, звали Вильгельмом, он был сыном Роберта Дьявола [6] и прекрасной дочери кожевника. Вильгельму Бастарду (незаконному сыну) пришлось силой отстаивать свое право на герцогство. Он был ребенком семи или восьми лет от роду, когда его отец умер во время паломничества в Иерусалим, и, хотя бароны принесли ему присягу как наследнику его отца, его молодость и обстоятельства его рождения дали повод для многочисленных покушений на герцогскую корону. Последовавшие за этим годы были периодом совершенной анархии. Каждый знатный норманн теперь вместо драккара имел каменный замок или башню — но старые инстинкты викингов никуда не исчезли, разбой и насилие по-прежнему властвовали в стране. В 1047 году юный герцог, трое телохранителей которого уже погибли, защищая его, предпринял попытку обрести контроль над своим герцогством.
6
Роберт Дьявол — легендарная личность, весьма популярная в средневековых преданиях: нормандский рыцарь, отличавшийся чрезвычайной жестокостью, но искупавший затем свои грехи раскаянием и подвигами благочестия.
С помощью своего сюзерена, короля Франции, он разгромил мятежных баронов и после этого стал править своими землями железной рукой. В ходе неоднократных сражений со своими соседями из Анжу и с непокорными баронами Вильгельм показал себя отличным солдатом; управляя же делами своего герцогства, проявил недюжинные государственные и административные таланты. В 1051 году он побывал у своего двоюродного брата, английского короля Эдуарда Исповедника; и там, в Англии, по всей вероятности, ему была обещана английская корона. У него также были некоторые, довольно слабые, права на этот трон по линии жены, дочери Балдуина Фландрского, бывшего потомком Альфреда Великого.
Его соперником на пути к трону стал Гарольд Годвинссон (Годвин, граф Уэссекский). Это самый могущественный человек в Англии после короля, но в 1051 году он был изгнан из страны, и его сыновья отправились в ссылку вместе с ним. В 1052 году тревога саксов по поводу явного желания Вильгельма заполучить трон привела к возвращению Годвина в страну. После его смерти в следующем году его сын Гарольд стал правителем королевства. Вильгельм же по-прежнему верил в искренность обещаний симпатизирующего норманнам Эдуарда, и в 1063 году случай предоставил в его распоряжение самого Гарольда. Корабль, на котором плыл граф, потерпел крушение на норманнском побережье и был освобожден только тогда (потерпевших кораблекрушение в те милые времена обычно приканчивали ударом по голове или же держали в ожидании выкупа), когда тот торжественно поклялся на святых реликвиях поддержать претензии Эдуарда на трон. Однако Эдуард, который тем временем примирился с Годвинами, на смертном одре (6 января 1066 года) посоветовал передать трон Гарольду. Саксы быстро избрали и короновали его (они не желали в качестве короля герцога-норманна), и он начал готовиться к грядущим сражениям.