Европа и Америка
Шрифт:
Беспримерное экономическое превосходство Соединенных Штатов, даже независимо от сознательной политики американской буржуазии, уже не позволит европейскому капитализму подняться. Американский капитализм, все больше загоняя Европу в тупик, будет автоматически гнать ее на путь революции. В этом важнейший ключ к мировому положению.
Ярче и бесспорнее всего это обнаруживается на положении Англии. В своем заокеанском экспорте Англия урезана Америкой, Канадой, Японией, индустриальным развитием собственных колоний. Достаточно сказать, что на текстильном рынке Индии, т.-е. британской колонии, Япония вытесняет Англию. А на европейском рынке каждое расширение сбыта Англии сужает Германию, Францию, и наоборот. Чаще наоборот: экспорт Германии и Франции бьет по экспорту Великобритании. Европейский рынок не расширяется. В тесных пределах его происходят сдвиги в ту и другую сторону. Надеяться на то, что условия радикально изменятся к выгоде Европы, значило бы надеяться на чудеса. Как в условиях внутреннего рынка победа обеспечена более крупному и передовому предприятию над мелким и отсталым, так в условиях мирового рынка неизбежна победа Соединенных Штатов над Европой, значит в первую голову — над Англией.
В 1925 году Англия ввезла 111% от довоенного ввоза, а вывезла 76% от довоенного вывоза. Это означает небывалую пассивность торгового баланса. Сжатие вывоза означает промышленный кризис, который бьет не по второстепенным, а по основным отраслям промышленности: по углю, по стали, по судостроению, по шерсти и пр. Временные, даже значительные улучшения возможны, даже неизбежны, но основная линия упадка предопределена.
Законнейшим презрением исполняешься к "государственным людям" Великобритании, у которых сохранились старые повадки, столь неуместные в новых условиях, но нет элементарного понимания новой мировой обстановки и заложенных в ней неотвратимых последствий. За последнее время правящие английские политики Болдуин и Черчилль снова подарили нас своими откровениями. Черчилль говорил в конце прошлого года, что у него имеется 12 причин (так и сказал!) для оптимистического настроения. Во-первых, стабилизованная денежная система. Английский экономист Кейнс показал Черчиллю, что это означает снижение цен на экспортируемые товары по крайней мере на 10%, а значит и соответственное увеличение пассивности баланса. Вторая причина быть оптимистом, это хорошие цены на каучук. Увы, 29 вопросов мистера Гувера значительно снизили каучуковый оптимизм Черчилля. В-третьих, уменьшение числа стачек. Подождем на этот счет конца апреля, когда будет пересматриваться коллективный договор углекопов. Четвертая причина оптимизма — Локарно. Час от часу не легче. Англо-французская борьба после Локарно не ослабела, а усилилась. Подождем и на счет Локарно: цыплят по осени считают. Остальных резонов оптимизма перечислять не будем: их цена на нью-йоркской бирже еще ниже. Любопытно, что «Таймс» написал на ту же тему передовицу под заглавием: "Два луча надежды". «Таймс» скромнее Черчилля, у него не дюжина, а только два луча надежды, да и это скорее икс-лучи, т.-е. лучи, стоящие под знаком неизвестности.
Профессиональному легкомыслию Черчилля можно с успехом противопоставить более серьезные голоса американцев, оценивающих британское хозяйство под своим углом зрения, а также и голоса самих британских промышленников. Клайн, директор департамента торговли Соединенных Штатов, вернувшись из поездки по Европе, делал промышленникам доклад, в котором, несмотря на чисто условный успокоительный тон, правда выпирает наружу:
"Единственным (!) темным пятном в более общем смысле, — говорил Клайн, — если мы исключим (?), конечно (?), финансовое положение Франции и Италии и сравнительно (!) медленное восстановление Германии, — единственным (!) темным пятном с экономической точки зрения в Европе являет собой Соединенное Королевство. Мне кажется, что Англия как будто (!) находится в сомнительном (именно!) коммерческом состоянии. Я не хочу быть слишком пессимистичным, потому что (!) Англия является нашим лучшим покупателем, но там развивается ряд факторов, которые, как я думаю, дают пищу для серьезных размышлений… (именно!) Там существуют ужасные налоги, которые, по мнению некоторых, должно приписать нашей жадности к деньгам, выражаясь вежливо. Это, однако, не вполне (!) справедливо… (не вполне, но все же?..) Оборудование угольной промышленности таково, каким оно было несколько десятилетий тому назад, так что стоимость рабочей силы на тонну угля обходится в три-четыре раза больше чем в Соединенных Штатах".
И т. д. в том же духе.
А вот другой отзыв. Дж. Харвей, бывший американский посол в Европе, к которому англичане относятся как к "другу и благожелателю" Великобритании, что в известном смысле верно, так как он высказывается обычно в сентиментальном духе о необходимости помочь Англии, этот самый Дж. Харвей в недавней статье "Конец Англии" (одно заглавие чего стоит!) приходит к выводу, что "английское производство отжило свой век. Отныне единственное призвание Англии — стать посредником", т.-е. торговым приказчиком и банковским клерком Соединенных Штатов. Таков вывод друга и благожелателя.
А вот Джордж Хунтер, крупнейший английский судостроитель, который подал правительству записку, вызвавшую сенсацию во всей английской печати. Вот что он говорит:
"Осознало ли правительство (а правительство — это ведь Черчилль с его 12-ю причинами оптимизма), осознало ли правительство полностью и до самой глубины отчаянное положение английской промышленности. Знает ли оно, что положение не улучшается, но постепенно ухудшается? Число наших безработных и работающих неполное время составляет не меньше 12 1/2% занятых рабочих. Наш торговый баланс неблагоприятен. Наши железные дороги и большая часть наших промышленных предприятий выдают дивиденды из резервов или совсем не выдают. Эти условия, если они будут продолжаться, означают банкротство и гибель. Никакого улучшения не видно".
Угольная промышленность — краеугольный камень британского капитализма. Сейчас она держится государственной субсидией. Тот же Хунтер говорит об этом:
"Мы можем субсидировать угольную промышленность до одурения, а наша промышленность в целом будет идти вниз".
Если же не субсидировать, то английские промышленники не смогут выдавать ту зарплату, которую выдают теперь, а это означало бы с 1 мая текущего года грандиозный экономический конфликт: не трудно себе представить, что означала бы стачка, охватившая не менее миллиона углекопов, которых, по всем данным, поддержат около миллиона железнодорожных и транспортных рабочих. Англия вступила бы в период величайших экономических потрясений. Либо продолжение разорительной и безнадежной субсидии, либо глубокий социальный конфликт.
У мистера Черчилля 12 причин для оптимизма, а социальная статистика Англии свидетельствует, что число занятых рабочих падает, число углекопов уменьшается, но растет число ресторанной прислуги, кафе-шантанного персонала, элементов люмпен-пролетарского типа, за счет производителей умножается число лакеев, причем в эту статистику не включены лакеи политические и министры, с салфеткой под мышкой добивающиеся помощи американцев. (Смех.)
Сопоставьте еще раз Америку и Англию. В Америке растет сверх-аристократия рабочего класса, строящая компанейские юнионы, а в Англии, утратившей первородство, растут на низах люмпен-пролетарские слои. В этом сопоставлении и противопоставлении ярче всего выражается перемещение мировой хозяйственной оси. И оно будет идти дальше, пока не переместится классовая ось общества, т.-е. до пролетарского переворота.
Мистер Болдуин с этим, конечно, не согласен. Хотя мистер Болдуин и тяжеловеснее Черчилля, но понимает не больше его. На собрании промышленников Болдуин указывал, как выйти из положения: у консервативного премьера имеются всегда хорошие домашние рецепты от всех болезней. Он говорил:
"Иногда мне кажется, что некоторые из нас проспали больше 6–7 лет" — гораздо больше: сам мистер Болдуин проспал лет 50, не менее! (смех, аплодисменты), — в то время, как другие бодрствовали. "Мы сделаем хорошо, — продолжал премьер, — если будем брать пример с прогресса, который сделан за это время Соед. Штатами". Попробуйте-ка, возьмите-ка пример с «прогресса» Соед. Штатов. Там 320 миллиардов национального достояния, 60 миллиардов в банках, ежегодного накопления 7 миллиардов, а у вас дефицит. Возьмите-ка пример! Попробуйте! "Обе стороны — продолжал Болдуин, — (капиталисты и рабочие) могут научиться гораздо большему у Соед. Штатов, вместо того чтобы тратить хотя бы гроши для изучения условий Москвы".
Мистеру Болдуину не следовало бы плевать в московский колодезь. Мы можем кое-чему научить его. Мы умеем разбираться в фактах, анализировать мировое хозяйство, умеем кое-что предвидеть, в частности упадок капиталистической Англии. А мистер Болдуин этого не умеет. (Смех, аплодисменты.)
Черчилль, министр финансов, тоже упоминал Москву. Без этого хорошей речи ныне не скажешь. Черчилль читал, видите ли, утром ужасную речь мистера Томского. Мистер Томский — не член палаты лордов, мистер Томский, как справедливо рассказывает Черчилль, человек, который занимает очень ответственный пост в Советской республике. Мистер Томский проводил свою юность не в Оксфорде, не в Кембридже с мистером Черчиллем, а в Бутырках, здесь в Москве. Тем не менее мистеру Черчиллю приходится говорить о мистере Томском. И нужно сказать: не очень дружелюбно говорит мистер Черчилль по поводу речи мистера Томского на конференции тред-юнионов в Скарборо. Томский там действительно речь произнес, и весьма неплохую, судя по впечатлению, какое она произвела на мистера Черчилля. Последний приводил выдержки из этой речи и характеризовал ее как сплошную варварскую бессмыслицу.
"Я держусь того мнения — сказал он, — что мы в этой стране в достаточной степени способны вести свои собственные дела, безо всякой помощи извне".
Он очень горд, мистер Черчилль, но неправ: его патрон, Болдуин, говорит, что надо учиться у Соед. Штатов Америки.
"Мы не хотим, продолжал Черчилль, иметь на своем столе свежеснесенное крокодилово яйцо к завтраку".
Это Томский, видите ли, снес в Англии крокодилово яйцо. Мистер Черчилль этого не любит: он предпочитает политику страуса, который прячет голову, а вы знаете, что страус и крокодил водятся в одних и тех же тропических владениях Англии. Дальше, мистер Черчилль совсем расхрабрился.