Европа судит Россию
Шрифт:
Описывая деятельность на Полтавщине банды «зеленых», которой руководил атаман Шуба, белогвардейский подпоручик конной артиллерии В.Д. Матасов писал, что «за это время мы насмотрелись на жуткие дела шубинцев, не признававших ни человеческих, ни Божеских законов. Путь банды обозначался убийством крестьян, будь то сельские стражники или старшины. Каждый из убитых был замучен, со срезанными ушами и носом, полураздет (были и другие нечеловеческие издевательства)». Порой убийства совершались походя, словно между прочим. Так, на глазах будущего писателя К.Паустовского был застрелен одесский станционный смотритель проезжавшим в вагоне вождем анархистов Нестором Махно.
Кажется, что Гражданская война открыла шлюзы
Однако ни красный, ни белый террор, ни жестокости зеленых, махновцев, националистов или интервентов не могли вернуть стране былую жизнеспособность. Хозяйственный развал общества ставил в невыносимые условия и сражавшиеся армии. Летом 1919 года, в период наиболее напряженных боев, общие запасы винтовочных патронов в красных армиях Южного фронта составляли около 4 миллионов. Ветеран Первой мировой войны полковник царской армии Н.Е. Какурин в этой связи отмечал: «Следует иметь в виду, что в период империалистической войны один пехотный полк в день горячего боя расходовал до 2,5 миллиона винтовочных патронов». Говоря об отступлении красных частей и членов семей красноармейцев к Царицыну весной 1918 г., С.М. Буденный писал: «Части дивизии терпели невероятные лишения. Не хватало продовольствия, воды, медикаментов… Свирепствовали инфекционные болезни, вплоть до холеры».
Описания лишений и страданий, которые испытывали бойцы Красной армии, практически не отличались от воспоминаний белых офицеров. Западные страны, поддерживавшие белые армии, в то же время опасались создания «России великой, единой, неделимой», а потому не спешили оказывать слишком большую помощь белым генералам. Вспоминая годы Гражданской войны, В.Д. Матасов писал: «Мы были очень бедны, а союзники не очень щедры. Очень скоро они постарались забыть, что Россия для них сделала за 3 года войны… Скудная помощь снаряжением оказывалась только англичанами. Франция же, видимо, совсем не была заинтересована в победе белых сил и позаботилась только о Польше. Позднее, уже в 1920 году… мы увидели польское воинство, одетое с головы до ног во французскую форму…» Впрочем, и английская помощь не была щедрой. Матасов вспомнил лишь «отличные английские седла с потниками, некоторое количество рейтуз, фуражки и красные шейные платки. Все остальное обмундирование было русское из каких-то интендантских складов и довольно ветхое, вероятно второго срока». Поэтому, по его словам, белые шли в сражениях «плохо одетые, не имея ни базы, ни снабжения, ни средств и почти без патронов, которые нужно было добывать с боем у красных… Почти не было ни инструментов, ни медикаментов, ни перевязочных средств… Раненые испытывали невероятные страдания, умирали от заражения крови даже легкораненые».
Не в меньшей, если не в большей, степени от войны страдало мирное население, особенно в прифронтовой полосе. Захват продовольствия, лошадей в пользу воюющих армий разорял население, которое все больше ненавидело всех участников Гражданской войны. В своем письме Сталин предупреждал Ленина о том, что произошел поворот «"справного мужика", в октябре боровшегося за Советскую власть, – против Советской власти (он ненавидит всей душей хлебную монополию, твердые цены, реквизиции, борьбу с мешочничеством)».
В условиях полного развала хозяйственного устройства страны солдаты белых, красных и иных армий полагались на самообеспечение. Сокрушаясь по поводу испытаний, выпавших на долю мирного населения, А.И. Деникин писал: «За гранью, где кончается "военная добыча" и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа. Они пронеслись по Северному Кавказу, по всему югу, по всему театру Гражданской войны, наполняя новыми слезами и кровью чашу страданий народа, путая в его сознании все «цвета» военно-политического спектра и не раз стирая черты, отделяющие образ спасителя от врага». Хотя красные маршалы в своих воспоминаниях избегали повествовать о грабежах, творимых по их сторону фронта, они также могли привести немало красноречивых примеров на этот счет.
Отчаянное положение Советской республики усугублялось внутриполитической борьбой. Активное участие правых эсеров и меньшевиков в правительствах, созданных при участии интервентов, сделало невозможным дальнейшее сосуществование коммунистов и этих партий. 14 июня 1918 года эсеры и меньшевики были выведены из состава ВЦИК. Через несколько дней, 20 июня 1918 года, правыми эсерами был убит видный большевик член Президиума ВЦИК В. Володарский. 6 июля 1918 года правые эсеры во главе с Б. Савинковым (на которого Моэм еще в конце 1917 года возлагал особые надежды) захватили Ярославль. Выступление Савинкова финансировалось дипломатами Великобритании и Франции.
Усиливалась оппозиция и левых эсеров. 24 июня ЦК левых эсеров принял решение о проведении террористических актов против германских дипломатов с тем, чтобы спровоцировать «революционную войну» против Германии. На своем III съезде (28 июня – 1 июля) левые эсеры приняли решение «всеми доступными средствами выпрямить линию советской политики». Во исполнение этих решений 6 июля левый эсер В.Г. Блюмкин убил посла Германии в России графа В. Мирбаха. Одновременно начался мятеж, во главе которого стоял левоэсеровский отряд ВЧК во главе с Д.И. Поповым. Мятеж начался в разгар V Всероссийского съезда Советов, в котором участвовало 773 большевика, 353 левых эсера, 17 максималистов, 4 анархиста, 1 представитель партии «Паолей Цион», 1 представитель «Дашнакцутюн», 1 правый эсер и 10 беспартийных. Захват власти левыми эсерами во время съезда Советов привел бы к государственному перевороту.
В первые же часы после убийства Мирбаха отряд Попова задержал Ф.Э. Дзержинского. 7 июля мятежники обстреляли Кремль. Однако в тот же день мятеж был подавлен. 13 активных руководителей мятежа были расстреляны. Попов был заочно приговорен к расстрелу. Трое руководителей партии (Камков, Прошьян, Карелин) были заочно приговорены к тюремному заключению. Двое из руководителей мятежа (Спиридонова и Саблин) были осуждены, но уже 29 ноября 1918 года были амнистированы «за прежние заслуги перед революцией».
Тем временем 8 июля подняли мятеж левые эсеры в Петрограде (он был быстро подавлен). 10 июля поднял мятеж командующий Восточным фронтом левый эсер М.А. Муравьев. Он отдал приказ повернуть войска на Германию. Этот мятеж также был разгромлен, а Муравьев был убит в перестрелке.
19 июля 1918 года ЦК принял решение по левым эсерам, в котором говорилось: «Работа с левыми эсерами признается возможной при условии, что товарищи левые эсеры отмежевываются от авантюристического акта своего ЦК, причем дают подписку (каждый от себя лично), что, осуждая этот поступок, считают необходимым работать в направлении беззаветной защиты Советской власти от всяких покушений, с чьей бы стороны они ни исходили».