Европа в пляске смерти
Шрифт:
Сейчас эта стрела усовершенствована таким образом: авиатор берет металлическую коробку, раскрытую сверху, в которой поставлено 50 стрел острием кверху. Как известно, стрелы эти устроены так, что при падении поворачиваются острием вниз. Они, вылетая из коробки, поворачиваются и расталкиваются между собой, тем самым автоматически разбрасываясь дождем на довольно широкое пространство.
Каждый авиатор несет с собою 5000 таких стрел. «Официальный журнал» с похвалой упоминает об адъютанте Мезерге, который бросил в один полет 18 бомб и 5500 стрел.
Немцы тоже бросают теперь такие стрелы. Но почему-то исключительно на русском фронте. Причем русские газеты,
Обычные ружья и пушки почти совершенно безвредны для аэропланов, так что город остается в этом отношении почти без защиты, если не обладать достаточным количеством собственных авионов. Правда, капитан Карема изобрел особую пушку в 75 мм, которая приспособлена к автомобилю. Но этих аппаратов у французов, по их собственному признанию, пока крайне мало. Крупп тоже заготовил подобную же пушку того же калибра — 75 мм.
В смысле своей ранимости аэроплан — существо весьма курьезное. Его крылья и туловище могут быть пробиты много раз. Крылья могут быть наполовину разорваны, и тем не менее аэроплан может вернуться целым восвояси. Наоборот, малейшее прикосновение к лопастям винта губительно. Рассказывают такой трагический случай. Два французских офицера вернулись в пункт отправления после пролета сквозь град снарядов. Несколько пуль попало при этом в кузов аэроплана. Крылья тоже не оставались целыми. Офицеры решили тем не менее подняться еще раз, и вот на высоте 300 метров у одного из них ветер сорвал плащ. Он упал на лопасти винта, и аэроплан грянул наземь.
Чрезвычайно нежен также мотор аэроплана. Если он разбивается, то авиатор гибнет в страшных мучениях, он обыкновенно сгорает заживо.
Немцы, однако, все время грозили своими цеппелинами как разрушительной машиной, несравненно более действенной.
Германская армия употребляет четыре рода дирижаблей. Так называемый военный дирижабль, подобно большинству французских имеющий мягкую поверхность, небольшие и компактные «парсифали», «шуттеланцы», способные поднять в своих пяти лодках довольно много народу, и, наконец, знаменитые цеппелины с абсолютно твердой оболочкой.
Своеобразно хрупкий, но несомненно мощный, этот воздушный корабль, как утверждают французские эксперты, не подвергается за последнее время особым усовершенствованиям. Правда, германцы утверждали, будто у них построен цеппелин, или вернее сверхцеппелин, в триста метров длины, с измещением в 300 тысяч кубических метров воздуха. Инженеры, однако, говорят, что подобное страшилище совершенно не в состоянии летать. Обычный большой цеппелин имеет воздухоизмещение 27 тысяч кубических метров.
По-видимому, больших размеров цеппелины еще не построены. По крайней мере нигде их не констатировали, и те, что летали над Парижем, принадлежали именно к этому типу больших цеппелинов в 27 тысяч кубических метров.
Они имеют 150 метров длины, 4 мотора в 180 лошадиных сил каждый и 30 человек экипажа. Они могут нести с собою до тысячи кило взрывчатых веществ.
Цеппелины, прилетавшие в Париж, бросали, частью зажигательные, бомбы, сделанные из воспламеняющегося вещества с большим количеством смолы, возвышавшейся пирамидой над, так сказать, тазом с горючей жидкостью, и обмотанные канатом. Эти зажигательные бомбы, впрочем точно так же, как и фосфорные, по-видимому, оказались мало действенными.
В настоящее время имеется 17 цеппелинов, быть может, даже больше. Они движутся с быстротой 60–70 километров в час. Могут прилететь в Париж, бросить бомбы и удалиться восвояси в 4–5 часов. Обычная высота, на которой они держатся, 2000 метров. Естественно, что подстрелить их с земли технически возможно, ибо обыкновенная пушка 75 мм может бросить свой снаряд на высоту 4000 метров. Но прицел по цеппелинам, как это выяснилось, чрезвычайно труден.
Обильная оборонительная стрельба по цеппелинам и во время этого налета, как и во время налета на Кёльн, заставляет немцев явно не по недостатку личного мужества, а по нежеланию рисковать дорогой машиной, поворачивать назад. Но случаи действительного подбития высоко летящего цеппелина чрезвычайно редки.
Главной защитой от цеппелинов может явиться, конечно, только аэроплан. Хороший аэроплан летит вдвое скорее цеппелина. Попасть в него из митральезы трудно, если не невозможно, благодаря его быстроте и незначительности его силуэта. В то время как две с половиной тысячи квадратных метров колоссального туловища небесного кита-цеппелина — превосходная цель. Надо надеяться, что в этом смысле человеческая оборона скоро окажется на высоте нападения и, быть может, скорее прекратит гнусные набеги на невооруженных жителей, чем международное право.
Впрочем, не нужно и преувеличивать опасности от цеппелинов.
По французскому подсчету, за шесть месяцев вся работа цеппелинов сводится к следующему: убито ими 100 человек. В то же время потеряно с начала войны 8 дирижаблей и 60 человек из их экипажа.
Вот что пишет знаток военного воздухоплавания комендант Феррис:
«Опасность от цеппелинов ничтожна. Риск Парижа при налете и значительно меньше, чем риск самих цеппелинов. В конце концов легче сломить себе шею, сходя с шестого этажа по темной лестнице, чем быть убитым бомбой цеппелина. Вообще бомбардировка никогда не является для жителей истребительной. Далеко от того. В 1870 году на город Страсбург было брошено 150 тысяч бомб. Результат — 300 жертв. За всю осаду Парижа снарядами было убито 100 человек. Тем не менее бомбардировка пушками бесконечно опаснее, чем бомбардировка цеппелинов. И надо помнить, что самая ординарная пушка может бросить снаряд на высоту вдвое большую, чем может взлететь цеппелин и, стало быть, низринуть оттуда бомбу на жителей бомбардируемого города».
Во всяком случае, хотя бы и приняв во внимание, что рейды цеппелинов над городами не представляют большой опасности, нельзя отказаться от мысли, от чувства по крайней мере, что в этом есть нечто глубоко возмутительное — в этом ночном пиратском налете скрывающегося в глубине темного неба воздушного корабля, который, не знаю даже куда, бросает пожар, смерть и ужас на головы мирно спящего населения. Вот почему такое озлобление овладевает каждым, кто вперяет в эти роковые ночи свой взор в грозящее небо.
«День», 7 апреля 1915 г.
Подводная война *
Целый ряд компетентных статей во французских и итальянских ежемесячниках, особенно же один из последних выпусков приложений «History of the War», издаваемый «Тайме», дают возможность подвести кое-какие итоги подводной войне, играющей столь видную роль в нынешнем страшном столкновении народов.
Лейтенант в журнале «Revue de Paris» признает: «С начала войны только один вид военных судов действительно доказал свою силу и сыграл большую роль — это Веньямин флота 1 — подводная лодка».