Excelsior
Шрифт:
Я не хочу, чтобы все продолжалось именно так, я хочу изменить мир. И мне нужна твоя помощь. Ты готов?
Клирик не потратил на размышление ни одной лишней секунды:
— А я давно готов. Папа, ты забыл, с кем разговариваешь. Я не кусок мяса, я Клирик, рывшийся в свое время в таких архивах, куда уже лет сто не добиралась рука любого Учителя. То, что ты мне рассказал про Адвентистов — давно для меня не новость. Я готов был исчезнуть с вашего горизонта еще год назад. С моими способностями и опытом — это не проблема. Вел бы жизнь богатого авантюриста, с новой внешностью, чужими документами. Но
Зрачки Георгия Штейна чуть расширились, на долю секунды. Клирик, с заметным удовольствием в голосе, произнес:
— Что, не ожидал?
— Да, тот момент, когда дети вдруг вырастают, всегда ускользает от внимания родителей. И правда, не ожидал. Вообще — думал, ты на меня бросишься. Многие бы так поступили.
Георгий принял задумчивый вид, его глаза чуть прикрылись:
— Жаль, что наша мама не с нами. Это была такая женщина… Ты достойный ее сын, — пауза тянулась и тянулась.
— Ну да ладно. Выздоравливай. Кстати — обратную операцию тебе уже сделали, так что поздравляю с восстановлением исходного облика. Пришлось мне из клиники «Креации» везти сюда тех хирургов, со всем оборудованием и твоими запасными частями. Думаю, что они скоро восстановят свои операционные — мы с Андреем там чуть постреляли. Кстати, познакомлю вас, как поправишься. Терапия продлится еще два дня, так что набирайся сил — впереди непочатый край работы.
Отец махнул рукой на прощание и удалился. Вернувшаяся медсестра молча села на свое место и только фыркнула в ответ на попытку Клирика завязать с ней разговор. Он не стал настаивать и погрузился в размышления касательно своего будущего. Сейчас все выглядело гораздо лучше, чем недавно, среди руин подводной станции. Усталость постепенно взяла свое, и Клирик погрузился в дремоту.
Неожиданно из-за дверей донеслись какие-то крики. Мембрана с еле слышным хлопком распахнулась, и шум усилился. Двое вели разговор на повышенных тонах:
— Не переживай ты так! Без тебя тебя женили — ну и в чем проблема? Тебе что, на бандитов каких-то работать предлагают?
— Мастер-шеф, дело не в этом. Но почему заранее было не сказать всю правду?
Клирик улыбнулся. Один из собеседников оказался знакомым, прямо-таки до боли. Клим Стоянов, собственной персоной! И чем-то жутко недовольный.
— Клим, что шумишь?
Вошедшие, Клим и сопровождавший его сухощавый седой мужчина, прекратили спор и одновременно посмотрели на лежащего в постели Клирика.
— Посмотрите на этого типа! В первый раз вижу! И голос незнакомый! Ты ли это, Клирик? Или меня и тут пытаются водить за нос?
Клим, с улыбкой на лице, подошел к кровати, чуть прихрамывая:
— Привет, коллега! Ты, кажется, именно это мне тогда сказал? Дай посмотреть на тебя в оригинале. Ну, я так и думал — такой же салага, как и я. А Клаус Фурье попредставительнее был, с носом таким. Ладно. — Клим перешел на серьезный тон, — Как дела, еще живой?
— Не дождетесь. Все в порядке, скоро буду в норме. А у тебя, смотрю, проблемы, все споришь. Как рука, кстати?
— Ничего, все восстановили, без протеза. А вот ходить пока трудно — там чуток кожи пересадили, не прижилась ещё…
Клим обернулся к стоящему рядом мужчине и произнес:
— Знакомься, Клирик, мой куратор, Клод Бегбедер, мастер-шеф Следственной Академии Федерации.
Клирик оценивающе посмотрел на Бегбедера и перевел взгляд на Клима:
— А ничего, что ты мне все это сказал? У Всеобщего Бюро ко мне могут быть неоплаченные счета.
В разговор вмешался до того момента молчащий Бегбедер, тихо, но веско сказав:
— Я уже успел перекинуться парой слов со Штейном. Ты с нами, так что не волнуйся. Суп — отдельно, мухи — отдельно. По линии Бюро к тебе претензий не будет, а вот за прежних твоих друзей поручиться не могу.
Клирик чуть напрягся, но повисшее в воздухе напряжение быстро рассеяла следующая фраза Клима:
— Так ты уже согласился? Вот не ожидал такой прыти от упертого Адвентиста.
— Я много думал, но не сейчас, а раньше. И пришел к тем же выводам. А ты сам что решил — я смотрю, тебе тоже сделали предложение, от которого нельзя отказаться?
— Принципиальных возражений нет, тем более что мастер-шеф в обойме, а я ему верю. Если все так, как рассказали и показали, то на меня можно рассчитывать. Но если кто-то опять попытается использовать Клима Стоянова в слепую — я за себя не ручаюсь.
— Кстати, а как нас все-таки спасли? Ведь вся связь на станции сдохла? Я ничего не помню — отключился напрочь.
Клим показал рукой на Клода Бегбедера:
— Как оказалось, всегда есть еще один шанс. Помогли Бесполезные Боги. В брелке, который мне в свое время подарили, еще до поступления в Академию, был встроен одноразовый передатчик, но я об этом не знал. Когда от безысходности я решил сломать брелок пополам — нас услышали. Теперь только остается узнать — почему этот талисман попал ко мне. Но господин Бегбедер от комментария отказывается.
Бегбедер просто сказал в ответ:
— Через трое суток вас ждет важная встреча. Там вам кое-что объяснят. А пока — Клим, пойдем, оставим Клирика выздоравливать, и как можно быстрее.
Три человека занимали небольшой кабинет, расположенный глубоко в недрах «Синего кристалла». Двое, лет двадцати, сидели напротив человека постарше, чуть за тридцать, и внимательно слушали каждое его слово.
— Сначала хочу вас поблагодарить. Та информация, которую мы получили с подводной станции, подвела всю нашу организацию вплотную к возможности проникновения в родные миры нишу. Координаты перехода теперь известны. Отдельная благодарность от исследовательской группы — технология «посева» перестала быть загадкой. А теперь к тому, для чего все это нужно.
Обычно я провожу подобные собеседования с каждым в отдельности, но, поскольку судьба свела вас вместе еще до появления здесь, то исключение было сделано. У вас много вопросов, и ответы на самые главные из них вы получите сейчас. Клирик, вы стали кандидатом по рекомендации вашего отца, и он не ошибся. Учитель Клима, пан Вышински, тоже сделал правильный выбор. Потом он передал вас в руки Клода, который попытался провести огранку. Согласен с ним — получилось неплохо. Почему же именно вы? Потому что вы оба — пробы.