Exodus
Шрифт:
Друзья переговаривались почти беззвучно - как всегда на людях. Они понимали друг друга чуть ли не по движениям губ.
– Чернявый, с перстнем и баками. Шарманщик или фокусник, из тех, что с силомерами.
– Болтают?
– Он треплется. Строит глазки.
– А она?
– Может, хватит? Пошли, Мат. Это бессмысленно.
Друзья поднялись, и, когда Мат нагибался за рюкзаком, ему даже не пришлось оборачиваться, чтобы увидеть стену, выложенную синим кафелем. У брюнета был оливковый цвет лица, пиджак с подложенными ватой плечами и грудью, брюки песочного цвета
Том жил рядом, но его улица походила скорее на окраинную - у самого дома росла липа. Она уже отцвела. Из окна комнаты можно было срывать листья. Мат ждал внизу, в холодных сенях, - Том сам отнёс рюкзак наверх. Минуту спустя загремели ступени под его ногами. Друзья неторопливо вышли, некоторое время молчали. Лотки ломились от фруктов. Ногам становилось нестерпимо жарко в тяжёлых башмаках. На углу, у кинотеатра, посмотрели фотографии и направились дальше.
– Послушай Мат, я хочу тебе кое-что сказать.
Приятель взглянул на Тома сверху вниз - наконец-то!
– Что же, например?
– Не здесь.
– Вот как? Хочешь, поедем в бассейн?
– Нет. Отвратительные голые туши - толстяки, старые бабы, - и всего этого больше, чем воды.
Мат приподнял брови - не успел он вернуться, как Том уже командует.
– Так куда же?
– Туда, где никого нет.
– А именно?
– Идём.
Больше они об этом не говорили. Мат несколько удивился, когда сели в автобус, 68-й загородный, но промолчал. Ехали долго; несмотря на открытые окна, было душно. Небо заволакивала какая-то пелена, хотя облаков как будто не было. Когда ехали по солнцепёку, становилось трудно дышать. На последней остановке они вышли и, миновав садовые участки, огороженные свежевыкрашенной сеткой, свернули в боковую аллейку. Только теперь Мат понял.
– Будь ты не ладен! Мы идём на кладбище?
– Ну так что же? Там никого нет.
Ворота были заперты, они прошли немного дальше, к калитке. Сначала появились огромные, серые, позеленевшие гробницы аристократии - маммоны с лепкой, изваяния с колоннами; семейные склепы с цветными стёклышками, миниатюрные храмы, мавзолеи. Когда свернули с главной аллеи, дорога стала сужаться. Вместо асфальта здесь был гравий, сухой и сыпучий, по сторонам надгробья поменьше, стандартные, словно сошедшие с конвейера; бетонные глыбы, кое-где чернели полированные плиты, на некоторых надписи уже стёрлись, буквы выкрошились.
Они шли дальше. Всё больше было старых деревьев, могилы терялись в высокой некошеной траве. Наконец, Том остановился у часовенки среди берёз.
– Здесь?
– Сядем.
– Ладно.
Поодаль стояла скамейка, трухлявая, рассохшаяся, в щелях - зелёный мох, сухие кленовые листья. Сели. Том открыл новую пачку сигарет, Мат постучал сигаретой о ноготь, достал пробковый мундштук. Наверное, специально купил к этой встрече. Но ничего не сказал. Они закурили.
– Я всё это время не курил, - признался он, пуская дым через нос и рот.
– Ты?!
– Да, но потом надоело. И вовсе не из-за того, что нельзя было иначе. Просто - чего ради воздерживаться?
– Расскажешь как-нибудь?
– Сперва ты. Ведь говорил...
Том отчаянно затягивался.
– Что за история? Бабёнка?
– Вот ещё...
– Тогда постой. Догадываюсь. Ты что-нибудь придумал? Опять?
– Мат, ей-богу...
– Знаю, знаю. Это не липа, всё абсолютно реально, дело верное, могу даже поклясться. Допустим, ты всё это мне уже сказал, а теперь выкладывай.
– Ты надо мной смеёшься.
– С какой стати? Ну, выдумщик, не заставляй себя упрашивать...
Том, тронутый, улыбнулся, склонил голову.
– Ну разве я виноват, что придумываю вещи, которые никому не приходят в голову.
– Конечно. Разве я говорю, что это плохо? Это хорошо. Ну?
– Видишь ли... теперь... это нечто большее. Не знаю, как объяснить. Ты не поверишь.
– Ну не поверю. И что же случится?
– Хочется, чтобы поверил.
– Том, валяй!
Молчание продолжалось довольно долго. Они затягивались, стараясь не стряхнуть пепел, шелестели берёзы. Было пусто.
– Тут... дело касается летающих тарелок.
– Ага, - кивнул Мат.
– И... ещё кое чего. Йети, например.
– Йети?
– Да, обезьяны с Гималаев. Ты же знаешь.
– А... Следы на снегу?
– Да. И ещё... В общем иногда пишут, что может произойти нашествие на землю, и могут сюда прилететь существа с какой-нибудь другой планеты.
– Да, пишут.
Но всегда пишут, якобы нашествие это только будет и никогда - что оно уже было. Понятно?
– Почему же? Я читал однажды, что на землю прилетали примерно миллион назад, когда ещё не было людей...
– Суть не в этом. Оно было, но не так давно. Ну скажем, лет тридцать назад.
– Действительно?
– Да, на самом деле, не в книгах.
– Как же могут писать о нашествии, если его не было?
– Именно - было.
– Неужели? Тогда где же они - эти выходцы с другой планеты?
– Здесь.
– Летающие тарелки? Это не ново.
– Летающие тарелки тоже играют тут кое-какую роль, но дело не в них. Послушай. Представь себе: какие-то существа с другой планеты наблюдают за Землёй и намереваются её завоевать. Они видят - у людей высокая техника, и если дойдёт до войны, она будет длительной и кровавой, и неизвестно, чем кончится. Они хотят избежать схватки. И создают план: пусть люди сами сделают всё, что нам нужно.
– Перебьют друг друга, да?
– Что-то вроде этого. Но как это сделать? Если бы на земле появились какие-то новые существа, непохожие на тех, каких мы видим повседневно, люди сразу бы их заметили. Значит, надо послать нечто такое, что останется незамеченным. Это они и сделали.
– Летающие тарелки?
– Нет! Ведь тарелки производят сенсацию - каждый обратит внимание, пришлось людей послать.
– Как - людей?
– Настоящих, живых, из плоти и крови, но сделанных так, что действуют они только в интересах тех, кто их послал. Понимаешь?