Эй, влюбись в меня! Том 2
Шрифт:
Ладонь Сирены, всё это время придерживавшая мой подбородок, медленно перекочевала мне на грудь. Улыбка наставницы стала чуть шире, а щёки слегка непривычно подрумянились. Из-под прорезей чуть ниже её ушек вновь стала доноситься лёгкая мелодия.
— Я приятно удивлена, Алекс. Если честно, не рассчитывала услышать такие зрелые слова от столь незрелого юноши. — Пальцы зеленоглазой девушки, отстегнув мою верхнюю пуговицу, скользнули к следующей. Повиснув надо мной, усиливая голос эффектом своих способностей, та тихонько прошептала: — Сегодня необычно жарко, не поможешь?
Грудь наставницы замерла всего
— Я сказала, расстегни мне рубашку… — Опуская кисти ниже, неожиданно для самой себя срезала мою майку своими острыми чешуйками, а после ойкнула женщина. Симфония её жабр стала ещё громче. Едва не теряя над собой контроль, я со всей силы щупам сжал мизинец на ноге, отчего тот едва не сломался. Пальцы потянулись к её блузке, движение, другое, и вот из одежды выпадают два холмика. В этот раз Сирена не стала сковывать себя нижним бельём.
— А мне казалось, ментально ты куда сильнее, Алекс. — Сначала отстёгивается пряжка, после и пуговица моих брюк. — Даже если ты меня не слышишь, я хочу, чтобы ты знал, пусть это и личный приказ Пабло, но исполняю я его по собственному желанию. Прости… — Нижняя губа Сирены печально поджалась, такой трогательной речи в столь пикантный момент я точно не ожидал. Лёгкий, даже, казалось бы, по-детски быстрый поцелуй, продлившийся лишь миг, завершается внезапным рывком и отстранением наставницы.
Подорвавшись, резко хватаю ту за талию, а после, меняя нас местами, прижимаю к столу.
— Ты… — Багровея от злости… — Ты всё слышал, да?! — пытаясь вытащить свои руки из моих штанов, едва не извергая пламя из своего рта, кричит Сирена, но крик этот длится недолго. Прижавшись к той губами, повторяю её недавний, короткий поцелуй. Героиня пытается оттолкнуть меня, но обвившиеся вокруг нас щупы не позволяют ей и рыпнуться.
— Каково это, быть в полной власти другого? — Рыбка сопротивляется, краснеет и пыхтит, из её жабр продолжает литься мелодия, но чем больше я трачу своих сил, тем менее чувственным становится её эффект.
Запустив руки той под юбку, с наслаждением осознал: она сегодня и вправду без какого-либо белья. «Что же, наставница, вы хотели сделать это по обоюдному согласию, значит, так тому и быть».
— Нахальный мальчишка. — Задирая голову, пытаясь барабанить ногами по столу, инсценируя свою попытку выбраться, Сирена попутно с лучших ракурсов пыталась показать мне свою торчащую грудь, а вместе с ней и собственную слабость. В этой лёгкой пародии на борьбу форма её мнётся, прижимается, сползает. Так сначала на пол упала чёрная юбка, оголив гладко выбритые половые губы. — Пусти… — требует она, схватив меня рукой за член.
— Вы не в том положении, чтобы требовать… — проникнув в ту на две добрых фаланги пальца, стараясь перетерпеть сладостную от её прикосновений боль, произношу в ответ. Средний и безымянный постепенно углубляются в Сирену, а большой, зацепившись за клитор, совершает круговое, массирующее движение. На смену грубости и твёрдой хватке её пальцев, взявших в плен моего дружка, приходит послабление и лёгкий стон.
— Подожди, всё должно было быть совсем не так… — Рука, сжимавшая меня снизу, совсем ослабла. Инстинктивно двигаясь бёдрами в такт моим игривым пальцам, наставница полностью отступает. — Ты ведь не хотел делать этого со мной. Ненавидел, боялся… — Ища поцелуя, губы высокой, казавшейся вечно строгой Сирены отварились. Грубый поцелуй с языком, который я намеревался оборвать точно так же, как и первый, сделанный наставницей, внезапно затянулся. Проникая в меня и прикусывая мой язычок всякий раз, когда я хотел оторваться, холодная, как лёд, снаружи, внутри же она становилась только горячее, выпуская всё больше и больше своих любовных соков.
— Ни страха, ни ненависти, лишь неприязнь и опаска. Сами поймите, никто в нашем мире не станет уважать человека, способного тебя шантажировать. — Устав играться с готовой к делу женщиной, подхватив ту за голые ляжки и развернув, усадил задницей прямо на парту.
— А с чего ты взял, что сейчас для тебя что-то изменилось? — наконец-то освободившись от моих невидимых глазу пут, с раздвинутыми ногами и оголённой грудью вновь с голосом, полным пафоса, спросила Сирена.
— А с того… — Прихватив ту за подбородок точно так же, как недавно она хватала меня, большим пальцем проник в её ротик, а после, схватив за челюсть, опустил властный взгляд на ту лужу, продолжавшую растекаться по парте. — Хотите поиграться, сказать, что здесь есть ещё камеры, что используете против меня компромат? А кто говорил, что я или одна из моих подруг тоже заблаговременно не разместили скрытые камеры? Кто, по-вашему, от подобного ролика пострадает больше: ученик-первогодка или позволивший себе непрофессионализм учитель? — Лицо Сирены вновь начало наливаться кровью от ярости.
Звучно клацнув зубами и едва не отхватив мне вовремя вытащенный палец, та только и успела выкрикнуть:
— Подонок!
Вновь крутанув её в воздухе, щупами, словно канатами, прижал ту к парте, а после, пристраиваясь поудобнее, под злобные выкрики спокойно, смакуя каждый сантиметр наставницы, вошёл.
Наверняка эта бестия подстраховалась. Сделала всё правильно, и никто нам не помешает. Только факт волнения это нисколько не отменяет. «А вдруг застукают, а вдруг услышат?» Каждое моё движение и всхлип продолжающей бесноваться Сирены наталкивали на странные мысли.
— Я сказала отпусти меня, — раздалось за очередным сладостным вздохом. — Ты что, не слышишь? Я сказала… — Ноги Сирены вдруг внезапно затряслись, а тело, дрогнув, едва не порвало мои оковы. «Вот чёрт, может, я переборщил, может, и вправду неправильно понял…»
Тяжело дыша, обернувшись и исподлобья глянув на меня, наставница спросила напрямую:
— Кончил?
Нервно сглотнув, отрицательно кивнул.
— Тогда почему остановился? — От волнения, боязни того, что я случайно мог совершить ужасное, изнасиловать женщину, мои путы полностью развеялись. Перевернувшись, Сирена внезапно поднялась, а после, сев на край стола, задала мне этот странный вопрос, на который я даже и не знал как ответить.
Глядеть ей в глаза не получалось, виной тому служила вывалившаяся из расстёгнутой блузки грудь. Попытка опустить газа тоже провалилась: снизу она по-прежнему голая, а от моего подрагивающего, не забывшего сладостное ощущение дружка становилось всё больше стыдно.
— Так вы же сами сказали… Я подумал… — словно провинившийся перед учителем школьник, попытался оправдаться я, но Сирена, руками обхватив меня за задницу и притянув к себе, не дала договорить.
— Глупый… Не всегда, когда женщины говорят «нет», данное слово означает именно то «нет», к которому привыкли мужчины.