Ежевичная зима
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Это разрушит репутацию семьи, газеты. Это убьет дедушку.
– Мне кажется, ты не прав, Этан, – сказала я. – Я знаю Уоррена. Он бы захотел вытащить правду на свет божий.
Муж положил салфетку на тарелку.
– Нет, мы не можем рисковать и причинять ему боль, ведь он тяжело болен.
– Ладно. К счастью, ты не мой босс, Этан.
– Ты права, – сухо заметил он. – Я босс твоего босса.
Я ахнула.
– Ты и в самом деле готов зарубить статью только потому, что в
– Да, я именно это и сделаю.
Появился официант, но я жестом отослала его.
– Не я одна распутываю это дело. Хочу тебе сказать, что кто-то незаконно проник в дом Лилиан Шарп в Уиндермире. Ее отец участвовал в процессе, касающемся убийства матери мальчика. Кто-то перевернул все вверх дном, надеясь отыскать его архивы. В конце концов правда обязательно выйдет наружу.
– Но моя газета не будет заниматься разоблачением, – отрезал Этан, кладя банкноту в пятьдесят долларов на стол и протягивая руку за плащом.
Я не собиралась идти в кафе «Лаванто». Я сказала таксисту, чтобы он отвез меня домой, но когда машина остановилась у входа, я покачала головой.
– Нет, – решила я. – Планы изменились. Отвезите меня, пожалуйста, на Пятую авеню.
Я постучала, и Доминик открыл дверь кафе.
– Не возражаешь, если я войду? – спросила я.
– Прошу, – тепло пригласил он. В нескольких метрах от нас потрескивало в камине пламя. Из динамиков под потолком звучала негромкая музыка. Доминик улыбнулся мне так, что я заволновалась. – Проходи, садись.
В кафе что-то изменилось, но что именно, я понять не могла. Около входной двери стояли картонные коробки. Что еще изменилось? Новая краска на стенах? Занавески? Я чувствовала себя слишком ошарашенной, чтобы сосредоточиться на деталях. Доминик взял бутылку вина и вытащил из кармана штопор.
– Вина?
Я пожала плечами.
– Почему бы и нет? Давай.
Я наблюдала, как он наполняет бокалы и протягивает мне один из них.
– За новое начало, – произнес он.
Я кивнула, и мы чокнулись. Но тут же, не сделав и глотка, я поставила бокал на стол.
– Почему ты заговорил о новом начале? Что ты имел в виду?
– Видишь ли, – Доминик обвел взглядом кафе, – есть кое-что, о чем мне, вероятно, следовало тебе рассказать, – он помолчал. – И мне надо было сделать это раньше, Клэр.
– О чем же?
– Я принял серьезное решение относительно моего бизнеса. Оно касается и этого места.
– Ты собираешься превратить помещение наверху в квартиру-студию, как хотел раньше? Расширить меню?
Он покачал головой.
– Нет, Клэр. Я решил продать кафе.
Я в изумлении открыла рот.
– Но… Но ты же говорил, что никогда этого не сделаешь. Ты говорил, что любишь это место, что не сможешь вынести, если вместо него построят очередной кондоминиум. Или я
– Я действительно все это говорил, – подтвердил Доминик. – И я искренне так думал. Но вчера застройщик сделал мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Он уже довольно давно пытался склонить меня к продаже, и я решительно отказывался. Но последнее предложение было настолько щедрым, что, учитывая мои обстоятельства, я понял, что было бы глупо его не принять. Послушай, Клэр, эти деньги изменят мою жизнь. Моя мать получит надлежащий уход, я смогу купить новое место и… – он нагнулся ближе ко мне, – обосноваться там.
– Нет, – я встала, – я не могу тебе поверить…
Я чувствовала, что у меня внутри все рушилось. Я знала, что у Доминика финансовые проблемы, что ему нужно поддерживать мать, и все-таки я не могла даже подумать о том, что это здание, такое дорогое для меня, будет снесено.
– Эти стены столько всего помнят, – резко бросила я. – Как ты можешь оценить его историю в долларах?
– Прости, Клэр, – Доминик потупился. – Поверь мне, это решение принято от отчаяния. Мне бы очень хотелось, чтобы нашелся другой выход.
Я отодвинула бокал.
– Я больше не хочу вина.
– Клэр, – Доминик не сводил с меня глаз, – прошу тебя, скажи, что мое решение ничего не изменит… между нами.
Он осторожно погладил меня по щеке. Когда он привлек меня ближе, я закрыла глаза. Его объятия были теплыми, успокаивающими, но я отстранилась.
– Прости, Доминик, я должна идти.
Глава 19
На следующее утро я набрала знакомый номер.
– Уоррен, это Клэр.
– Привет, милая, – шепотом ответил старик.
– Почему вы шепчете?
– Медсестра думает, что я сплю.
– А почему ее должно волновать, спите вы или нет?
– Она сказала, что сделает мне укол, как только я проснусь.
– Укол!
– Да.
Я подавила смешок, но с сарказмом мне справиться не удалось.
– Нам шесть лет, верно?
– Очевидно, да, – хмыкнул Уоррен.
– Послушайте, – продолжала я, – если не считать страха перед шприцем, то хотелось бы знать, как вы себя чувствуете?
– Отлично, дорогая. Не знаю, почему они меня здесь держат. Доктор сказал, что сегодня ближе к вечеру я смогу поехать домой. Очень на это надеюсь. А как твои дела?
– У меня голова разрывается от мыслей, – ответила я. – Собственно, поэтому я вам и звоню.
Я замолчала, думая о приказе Гленды не беспокоить Уоррена моими «драмами». На экран компьютера села муха, прямо над первой строчкой моего очерка. Я смахнула ее, и она метнулась ко мне. Я снова отмахнулась от нее. Не стану я говорить Уоррену о статье, о связи этого дела с Кенсингтонами. И дело не в Гленде. Пока не время. Но спросить кое о чем я его могу.