Эзотерика в истории, культуре и искусстве
Шрифт:
ЗНАКИ, СИМВОЛЫ И ЯЗЫКИ
Знак, простой или сложный, – это выражение конкретного кода, который через символизм передает информацию тому, кто может его расшифровать. В каком-то смысле авторы эзотерических трудов преследовали платоновский принцип, согласно которому письменный текст – покушение на «ценность» знания. Соответственно, те, кто писал герметические труды, вынуждены были сделать их понятными лишь для посвященных, которые умеют читать между строк, заглядывая за очевидные смыслы слов. Р. Генон писал о знаках следующее: «Философ Беркли… был неправ, что этот язык есть лишь сумма произвольных знаков, тогда как в действительности нет ничего произвольного даже в человеческом языке, поскольку у истоков каждого значения лежит соответствие или гармония между знаком и обозначаемой вещью. <…> Но если Глагол есть Мысль с внутренней стороны и Слово с внешней, и если мироздание – это порождение Божественного Слова, произнесенного в начале времен, то и вся природа может считаться символом сверх природной реальности. Все сущее, каково бы ни было его обличье, принцип своего бытия имеет в
Проще говоря, символ, какой бы ни была его форма: знак, жест, предмет, животное, человек, звук, – часто наводит на идеи, отличные от тех, что предполагает его внешняя форма. В целом означаемое (конкретная часть) связано с означающим (абстрактная часть) лишь конвенционально. Этот факт делает коммуникацию непонятной для того, кто не знает означаемого, которое приписано данному означающему.
В свете присущей ему проблематики символ не так легко расшифровать без герменевтических подсказок и тщательной оценки его культурного контекста, особенно когда к пониманию символа нельзя применить аналитический, рациональный и позитивистский подходы, как в случае с языком эзотерики.
К. Г. Юнг считал, что человек приступает к расшифровке символа следующими способами:
«1. Сравнение по аналогии: подобно солнцу и огню.
5
Генон Р. Символы священной науки. С. 38.
На восьмой гравюре ангелы несут стеклянный сосуд, в котором находится Меркурий, стоящий ногами на Солнце и Луне. Внизу алхимик и «мистическая сестра» молятся перед атанором: в нем уже установлен перегонный куб, готовый принять ртуть [6] и дистиллят, полученный к этому моменту.
2. Каузальное сравнение:
а) объектное сравнение. Либидо обозначается через свой предмет, например: благодатное солнце;
б) субъектное сравнение. Либидо обозначается через место своего происхождения или по аналогии с ним, например: фаллос или его аналог – змея.
При этих трех основных формах сравнения действует еще четвертая, а именно – функциональное сравнение, причем tertium comparationis (третий член сравнения) есть именно деятельность; например, либидо оплодотворяет, как бык, оно опасно – в силу своей яростной страсти, – как лев или дикий вепрь, и похотливо, как осел, и так далее» [7] .
В целом речь идет о том, чтобы понять, использует ли эзотерика серию языков или сама по себе является языком. Вопрос этот сложнее, чем кажется на первый взгляд. Система коммуникации, принятая в эзотерике, включает в себя опыт, практики и теории, разделяющиеся на бесконечное множество лингвистических инструментов, которые невозможно поместить в определенные модели. В сущности, эзотерический опыт и язык представляют собой сложную структуру, которая не поддается систематизации и научному анализу. В этом культовом комплексе проблематик знаки играли и продолжают играть основополагающую роль. В лаконичных графических, оральных и жестовых элементах они передают весь массив древних знаний. Это наследие хранит форму «другой» культуры, сотканной из тысячи знаний, тайн и, естественно, знаков.
6
В итальянском языке ртуть называется mercurio – по имени бога Меркурия. – Прим. перев.
7
Юнг К. Г. Символы трансформации / Пер. с англ. В. Зеленского. 2-е изд. М.: Академический проект, 2020. С. 127–128.
Иллюстрация из «Алхимического служебника» (“The Ordinal of Alchemy”) Томаса Нортона. Конец XV века
На девятой гравюре солнечные лучи падают на дистиллят, разлитый по шести сосудам, представляющим собой место, где созревает материя. По обеим сторонам от сосудов находятся бык и овца, о символическом значении которых мы говорили ранее. В нижней части гравюры прокаленная под солнечными лучами материя помещается в стеклянный сосуд. Меркурий принимает сосуд из рук «сестры» алхимика.
Десятая гравюра лаконично, но понятно показывает, как два вещества, аллегорически изображенных в виде звезды и цветка, помещают в Философское Яйцо. Алхимик, предварительно разведя огонь в атаноре, нагревает содержимое. Внизу, сбоку от печи, Солнце и Луна держатся за руки, символизируя соединение Философской Ртути и Философской Серы.
Гравюры одиннадцатая, двенадцатая и тринадцатая повторяют представленное соответственно в восьмой, девятой и десятой гравюрах. Алхимики считали необходимым повторять операции, первостепенные для того, чтобы Великое делание осуществилось. Здесь следует сравнить две иллюстрации и отметить интересный факт. На десятой и тринадцатой гравюрах внизу изображены Солнце и Луна, которые держатся за руки, подтверждая соединение Меркурия и Серы. На десятой гравюре у ног фигур указано число 10, а вот на тринадцатой числа оказываются гораздо больше. Это означает, что возможности Философского Камня привели к росту, улучшению Материи.
Десятая гравюра из книги Mutus Liber: алхимик соединяет две субстанции в Философском Яйце, разжигает огонь и нагревает содержимое. Внизу, сбоку от печи, находятся Солнце и Луна
На четырнадцатой гравюре вверху расположено несколько печей, содержимое которых было взвешено и обработано алхимиками; также видны инструменты, необходимые для операций. Примечательно, что алхимик и «сестра» указывают на необходимость соблюдать молчание – первый урок, который преподают алхимикам.
Пятнадцатая гравюра повторяет некоторые элементы первой, но Иакова, уже пожилого, возносят наверх два ангела; он коронован за осуществление Великого делания. В окружении огромного количества растительных символов он протягивает веревку алхимику и «мистической сестре». Алхимик восклицает: “Occultatus abis!” – обещая сохранить переданный секрет. Внизу все так же присутствуют Солнце и Луна, уже не используемая лестница и материальное тело (сырье) – ненужное, поскольку трансмутация привела к созданию нового существа.
Когда человек, мало знакомый с рисунками алхимической культуры, смотрит на сложные произведения, подобные Mutus Liber, он прежде всего стремится сформулировать когнитивную гипотезу, что позволила бы ему ясно видеть культурный путь, разработанный автором:
«Когда выделены основные характеристики: структурные, исторические, иконографические и иконологические, – а также символические значения и глубинные смыслы, выражаемые через форму, на первый план выходят открытые компоненты произведения. Они позволяют увидеть межкультурные и межтекстовые отсылки, которые в разных интерпретациях могут предоставить сеть отсылок внутренних, внешних и смежных с произведением и его главной темой. Это позволяет понять вариации аллегорической традиции в рамках определенного исторического процесса, свидетелем которого является эволюция темы» [4].
Адам и Ева совершают первородный грех. Андреа Мантеньи. Деталь картины «Мадонна Победы». 1496. Франция, Париж, Лувр
В любом случае необходимо помнить, что равновесие, понимаемое исключительно методологически, – это первое значение, которое наблюдатель принимает во внимание; фактически при изучении культурного комплекса необходимо представить его стабильным и последовательным.
Сегодня это довольно сложная задача по двум причинам:
? мы не знаем точное значение того, что наблюдаем в культурном и историческом контексте;
? изобилие современных образов затрудняет объективное толкование образов прошлого.
Физиологический факт видения может превалировать над культурным фактом наблюдения, ограничивая наш подход к знанию и оставляя нас барахтаться в водовороте поверхностного понимания. Более или менее неосознанная когнитивная догадка дает ощущение, что мы узнали что-то, лишь наблюдая за тем, как проявляется знание, отчуждая все прочие подходы и глубокую проработку, поскольку они слишком «разрозненны» и не могут сразу и полностью вместить все, как требует современный образ жизни. Однако, остановившись только на изображении, мы должны хорошо поразмыслить, как можно использовать его для познания и развития. Трудно узнать, что именно оставляет наблюдателю (или просто «зрителю») произведение, подобное Mutus Liber; в его разуме сохраняются лишь некоторые фрагменты, однако основное направление ускользает, избегая любых предвзятостей. Вне всякого сомнения, однако, изображения алхимии также служат своеобразными «хранилищами». Элиас Канетти писал о них следующее:
«Картины подобны сетям рыбака, а изображенное на них есть твой постоянный улов. Что-то со временем стирается, что-то покрывается патиной, но ты не оставляешь надежды, ты повсюду носишь с собой эти сети, забрасываешь их снова и снова, и с каждым разом улов становится все богаче. Но очень важно, чтобы эти картины сохранялись где-то за пределами человеческого сознания, ведь внутри его даже они становятся изменчивыми. Должно быть такое место, где они оставались бы в первозданном виде, где каждый, в ком зародились сомнения, мог бы найти их. Почувствовав шаткость своего опыта, человек может обратиться за поддержкой к картинам. И он утвердится в своем опыте, увидев его перед собой. И тогда рассеются его сомнения в познании действительности, в том, что это его собственное знание, несмотря на то что это лишь образ на картине. Может показаться, что это знание существует независимо от него, но это впечатление обманчиво, картине просто необходим опыт человека для того, чтобы ожить. Картины потому и остаются в забвении на протяжении целых поколений, что нет никого, чей опыт способен был бы пробудить их к жизни» [8] .
8
Канетти Э. С факелом в голове: история жизни, 1921–1931 / Пер. с нем. А. Карельского. М.: Райхль, 2020. С. 121–122.