Фаберже дороже денег
Шрифт:
Внутри оказался узкий коридор, едва освещенный слабыми желтоватыми лампочками, подвешенными под самым потолком и вместо абажура забранными ржавой металлической сеткой. Стены коридора были выкрашены грязно-зеленой масляной краской, местами содранной до самой штукатурки. Казалось, что последний раз эти стены красили лет двадцать назад, хотя Лола знала из статьи в популярном журнале, что «Тюряга» открыта совсем недавно, и над ее оформлением работал очень модный и дорогой московский дизайнер.
В зеленых стенах через равные промежутки были такие же, как на входе, железные двери
Увидев в коридоре Лолу, один из охранников приблизился к ней, окинул настороженным и внимательным взглядом и осведомился:
– Статья?
«Однако, оригинальный здесь фейс-контроль»! – подумала Лола.
Вслух она просто сообщила, что ее ожидают в камере номер три.
Охранник молча кивнул, развернулся и, гремя связкой ключей на поясе, пошел по коридору. Лола послушно последовала за ним.
Поравнявшись с одной из дверей, охранник откинул закрывавшую глазок железную шторку, заглянул в камеру и рявкнул:
– В третью посетитель!
Услышав какой-то неразборчивый ответ, он распахнул дверь и впустил Лолу внутрь.
Внутри помещение хотя и напоминало тюремную камеру, однако здесь присутствовал и вполне приличный стол, и несколько удобных стульев. Видимо, владельцы решили, что атмосфера не пострадает от такой уступки, а некоторые удобства посетителям все же необходимы. Или, возможно, наиболее уважаемые завсегдатаи заведения и в тюрьме имели возможность окружать себя некоторым комфортом, так что правда жизни нисколько не пострадала.
В камере находился один-единственный «заключенный». Лола окинула его заинтересованным взглядом. Герр Мюнцер описал своего агента довольно точно: тщедушный, небольшого роста, лысый, как колено. Совершенно непонятно было, как при такой внешности этот человек может иметь успех у женщин и добывать через них ценную агентурную информацию.
Стол был накрыт на двоих, и Лола, поздоровавшись с «заключенным», заняла место напротив него. Однако мужчина тут же осклабился и пересел к ней поближе.
– А ты хорошенькая, – проговорил он с плотоядной ухмылкой, – Гена мне не сказал, что ты такая красотка.
«Гена? – подумала Лола. – Кто такой Гена? Это он Мюнцера, что ли, так называет? Я ведь имени немца не знаю… может быть, он Генрих, а этот тип с ним запанибрата… надо сказать, на редкость неприятный тип! И что за манеры! Сразу на «ты» перешел, и скользкий какой-то…»
Она осторожно отодвинулась от соседа и строго проговорила:
– Может быть, мы перейдем к делу?
– Как, прямо сразу? – мужчина захихикал. – Ну, ты горячая! Ну, не гони уж так лошадей, сперва посидим, закусим…
Он хлопнул в ладоши, дверь камеры тут же открылась, в нее заглянул надзиратель и хриплым голосом сообщил:
– Баланда!
Тут же из-за его спины выдвинулся официант в полосатой робе. В руках у него был поднос, заставленный погнутыми алюминиевыми мисками и жестяными тарелками. Он быстро расставил все принесенное на столе. Несмотря на такой непрезентабельный вид посуды, блюда были вполне достойные внимания: салат из артишоков и спаржи, перепелиные яйца, завернутые в тонкие ломтики телятины, копченая оленина под соусом из ягод можжевельника.
Лола положила на свою тарелку немного салата и проговорила:
– Кухня здесь действительно неплохая, но мы встретились не ради этих деликатесов…
– Ух ты, какая торопыга! – умилился мужчина и снова подъехал к ней вместе со стулом. – Ну не бойся, я тебя не обижу, будешь довольна! На меня пока что никто не жаловался…
Лола снова отодвинулась, мужчина придвинулся, и таким манером они в течение минуты объехали вокруг стола.
– Ну, кисуля, я тебя не понимаю, – обиженно проговорил лысый донжуан, – на словах вроде торопишь, а сама прямо как мимоза – так и убегаешь!
– Может быть, мы поедем… на место, – проговорила Лола, аккуратно снимая со своего плеча волосатую руку соседа.
– Поедем, кисуля, поедем, – ухмыльнулся тот, – ух ты, как тебе не терпится! Только жалко такую вкуснятину оставлять, хоть немножко поедим… – и он затолкал в рот рулетик из телятины.
Вдруг глазок на двери брякнул, и надзиратель хрипло проговорил:
– В третью еще один посетитель!
– Как посетитель? Какой посетитель? – мужчина явно забеспокоился, он переводил взгляд с Лолы на дверь камеры и хотел что-то возразить, но дверь уже распахнулась.
На пороге появилась женщина лет тридцати пяти, что называется, в полном соку. То есть она выпирала во все стороны из короткого ярко-красного платья, как тесто из квашни, и дышала жаром, как вулкан перед извержением. Густые черные кудри грозовым облаком окружали ее голову, макияж новой посетительницы напоминал боевую раскраску аборигенов Полинезии, а выпуклые карие глаза метали громы и молнии.
– Это что же такое происходит? – воскликнула незнакомка. – Меня, значит, приглашают, я прихожу, как умная Маша, а место уже занято? Какая-то фря уже расселась и продукты потребляет? Ты что же это, сразу двоим назначил? Я не такая! Я этого разврата не терплю! Главное дело, для самого первого раза! Так приличные мужчины не поступают! Я, конечное дело, Генке волоски повыдеру, однако и тебе, недомерок чертов, мало не покажется! Я в парикмахерской полдня просидела, нарядилась как положено, думаю, проведу время по-человечески, а тут – нате вам!
– Тут какое-то недоразумение, – проговорила Лола, поднимаясь из-за стола, – мы сейчас разберемся…
– Конечно, разберемся! – воскликнула незнакомка, попытавшись ударить Лолу сумочкой. – Конечно, недоразумение! Это ты, блин, и есть самое настоящее недоразумение!
Лола была начеку и отбила удар сумочкой, но неожиданная гостья тут же перешла к ближнему бою и попыталась вцепиться Лоле в волосы. Лола отскочила, так чтобы между ними оказался мужчина, и выкрикнула:
– Да постой ты! Тут путаница какая-то! Тебя как зовут? – эта реплика была адресована мужчине, который подскакивал и крутился, стараясь не попасть под случайный удар.