Фаетон. Научно-фантастический роман. Полное собрание книг
Шрифт:
“ Что же им делать на этих пустынных берегах?” – размышлял он, взбираясь по веревочной лестнице на крутой берег. Джек помог снять с него акваланг, затем свернул веревочную лестницу и уложил в грузовой отсек вертолета вместе с аквалангом.
– Ну, что? – спросил он.
– Яхта была здесь, вне всякого сомнения.
– Но, Господин, – недоверчиво начал пилот, – на этих берегах разве что яиц отменных можно набрать сколько угодно на яичницу, да и только.
– Вот я тоже думаю об этом.
– Пока вы обследовали дно, я кое-что нашел.
– Что именно? – нетерпеливо спросил Эфес, с любопытством глядя на пилота.
– Место, где они жарили эту самую яичницу. – Пошутил Джек.
– Скорее веди туда! – и, не сняв еще костюм, зашагал с Джеком.
Место, найденное пилотом, действительно было похоже на огромный очаг в диаметре около семи метров, только вместо углей валялись оплавленные камни скалистых пород.
– Похоже на плазму. – Рассматривая один из обгорелых камней, сказал Эфес.
– Обратите внимание, оплавлена только поверхность.
– Так наносят покрытие на дорогах. По укатанной полосе проходят струей плазмы, а тут совсем не то. Похоже на плазменный двигатель. Нет, наши мальчики не ели здесь яичницу. Как вы считаете, Джек?
– Мне тоже так кажется. – Согласился пилот. Но больше ничего найти не удалось.
Обратный путь Эфес проделал молча. Грифс поджидал их, уже стоя на вертолетной стартовой площадке. Поблагодарив его. Эфес вскочил на свой мотоцикл и укатил в город. В гостинице его ждала телеграмма. В ней значилось: “ Срочно вылетайте в Мираж. – Мисар”.
Глава 5
Советник спал на двуспальной кровати орехового дерева, блаженно впитывая порами тела тепло и уют спальни. Мерный стук старинных часов таял в тишине комнаты, листва за окном нашептывала бесконечную песню ветру, всюду царил покой, сон и ночь. Еле слышный стук в дверь насторожил слух чутко спящего человека. Мисар открыл глаза, в это время дверь его спальни отворилась и перед изумленным взором появилась фигура женщины, закутанная в полупрозрачный хитон. Комната мгновенно наполнялась душистым ароматом, замешанным на розовом масле, фиалках и свежескошенном сене. Она грациозно плыла к постели, и в такт ее шагов шевелилась атласная грудь, качая кончиками сосков полупрозрачную ткань. Розоватый блеск обнаженного тела, пышность форм и близость женщины повергла Мисара, столь давно не ощущавшего женских ласк, в адское пламя страсти. Лихорадочно хватая воздух руками, он наконец поймал кончик ткани и молниеносно сорвал одеяние с женщины. Оскал искаженного в бесовской улыбке лица возник перед его взором. В холодном поту Мисар вскочил с постели. Перед еще сонными глазами в темноте комнаты таял зловещий облик Орта. Трясясь всем телом, он нащупал клавишу ночника, вспыхнул свет, стало немного легче. Страх отступил за освещенную лампой границу. Вторая клавиша осветила голограмму спаленного видеофона. Набрав нужный код, Мисар стал ждать. Среди комнаты, в рамке мерцающего экрана, появилось сонное лицо надзирателя городской тюрьмы.
– Отвечайте! Орт в камере?!
На лице надзирателя воцарилось крайнее удивление.
– Конечно, Господин Советник! – без запинки выпалил он. Но тут же крайнее удивление сменилось смятением, затем в глазах мелькнул испуг, и он добавил: – А, впрочем, я сейчас лично проверю.
– Да, проверьте и немедленно!
Тучная фигура надзирателя скрылась в проеме видневшейся на экране двери. Через минуту он вернулся и спокойно доложил: – Все в порядке, Господин, спит.
Вздох облегчения вырвался из уст Советника Президента. Помедлив, он все же спросил:
– А как он себя ведет?
Удивленно хлопая глазами, надзиратель ответил: – Как все. Вот сейчас спит, как все, утром умывается, потом завтракает…
– Не надо мне пересказывать тюремный распорядок! – перебил его Мисар, – скажите- ка лучше, он не выражал чем- ни будь своего недовольства?
– Да нет, при мне нет.
Но, поняв, что вопрос задан не по адресу, Мисар прервал связь, махнув безнадежно рукой. Успокоившись, он лег в постель и уснул.
Утром после туалета и завтрака Мисар, как было заведено каждое утро, пошел на доклад к Президенту.
Президент, боявшийся Орта также, как и его Советник, выслушал Мисара, слово в слово повторившего материалы судебного дела о преступлениях Орта.
– Судя по положению в стране, этот беснующийся буржуа Орт, как нельзя кстати, упрятан в тюрьму.
– Да, Господин Президент, но я на всякий случай вызвал Эфеса
– Надежные люди как нельзя кстати…
Городская тюрьма размещалась за трехметровой, кирпичной кладки толстой стеной. Со стороны тюремного двора к ней на фарфоровых изоляторах было подведено три ряда ключей проволоки. По ней пропущен ток высокого напряжении. На каждом углу стояло по вышке с охранником внутри, вооруженным крупнокалиберным пулеметом.
Часовые менялось через четыре часа. Орт, взбешенный отношением к нему Мисара, возненавидел его еще больше по мере того, как усиливались меры по его охране.
Насыщенные электронной сигнализацией стены тюрьмы практически исключили возможность побега. Но перестраховщик Мисар, которого мучили кошмары от страха к Орту, приказывал не спускать глаз с узника. И вот днем и ночью глаз телекамеры неотступно следил за каждым шагом заключенного, будь он в камере, коридоре или тюремном дворе. Другие заключенные не подвергались такому надзору. Помимо
телекамер и подслушивающих устройств за ним следили живые глаза надзирателя, дежурившего круглосуточно у камеры. Чем же заслужил такое пристальное внимание властей узник? Не имея возможности мстить Советнику, Орт всячески досаждал ему в тюрьме. Поскольку он был упрятан по политическим мотивам, ему была предоставлена
возможность писать, и даже заниматься литературной деятельностью, что Орт не преминул осуществить. Он писал стихи и басни, в которых осмеивал Мисара, выпячивая его пороки на посмешище заключенных, которые он читал им вслух на прогулках. Заключенные плакали от смеха, тут же перекладывая особо остроумные на частушки, а
то и по- своему. Это коллективное творчество каким- то чудом быстро распространялось за тюремной стеной и распевалось на все голоса молодежью. В чем Мисар узнавал себя как в зеркале и еще больше пугал его Орт. Однажды, вернувшись в камеру. Орт не обнаружил ни ручки, ни бумаги, даже стол был убран. Тогда он стал сочинять куплеты
и читать их вслух. Микрофоны подслушивающих устройств добросовестно фиксировали все услышанное и передавали на звукозапись. Устное сочинительство продолжалось, заключенные по- прежнему плакали от смеха, куплеты по- прежнему попадали на свободу и молодежь распевала их под звуки струн. Бешенству Мисара не было предела.