Фагоцит
Шрифт:
– Под этим творцом, естественно, подразумеваетесь вы, - уточнил Иван Антонович.
– Вера тоже творец.
– Неужели? Не знал.
– Да, видели бы вы, что под ее управлением вытворяет луноход! Недавно он вообще твист танцевал.
– Хорошо, приезжайте с Верой.
Когда я сообщил невесте, что на днях повезу ее знакомиться с авторами «Страны багровых туч» и «Понедельник начинается в субботу», она открыла было рот, но потом на всякий случай уточнила:
– Сейчас-то можно потихоньку завопить «ура»? Джулька не против, а больше никого в квартире нет.
– Да верещи сколько хочешь,
Ну да, в детстве были просто прыжки, и все, а теперь уже есть чему приятно для глаз колыхаться в такт тем самым прыжкам, мысленно закончил я.
Глава 32
– Вить, как же ты по такому гололеду поедешь, люди даже пешком падают, - бормотала Вера, залезая в «Волгу».
– Если бы не шкурка на ботинках, что ты мне наклеил, и я бы упала.
– Да я по нему сегодня уже километров пятьдесят намотал, и ничего. С шипами можно. Давай, пристегивайся, и поехали.
Мы направлялись к Ефремовым, где сегодня должны были быть еще и Стругацкие. А я перед визитом съездил в институт, там у меня были дела. Вера подсела ко мне на обратном пути рядом с магазином «Лейпциг».
Впереди был длинный и сравнительно крутой спуск до самой улицы Строителей, и у меня даже мелькнула мысль проделать этот отрезок пути по дорожке-дублеру, где не было вообще никакого движения, а по Ленинскому все-таки потихоньку и понемногу ездили. Однако для заезда на дублер надо было сдавать назад, да и вообще - машин там нет, но пешеходы могут кинуться прямо под колеса, а по такому гололеду я могу не успеть затормозить, несмотря на шипованные шины. В общем, я поехал прямо, внимательно смотря не только вперед, но и назад. Ведь если какой-нибудь торопыга не притормозит перед этим спуском, то на нем он уже не сможет сделать ничего, особенно на летней резине без шипов, а другой сейчас почти ни у кого нет.
Ну так и есть, накаркал, подумал я, подъезжая к перекрестку. Нас быстро догоняла черная «Волга», мотаясь из стороны в сторону в тщетных попытках хоть немного притормозить. Я прикинул траекторию ее дальнейшего движения, до предела сместился вправо и остановился - на светофоре горел красный. Рядом стоял четырехсотый «Москвич», и неуправляемая «Волга» должна была въехать прямо ему в зад. Правда, скорость она уже сбросила, но все-таки не до конца.
Бумс!
Получивший пинок «Москвич» выкатился метров на пять вперед, а «Волга» заняла его место. Я вышел, Вера тоже.
Из черной «Волги» выскочил мужик в дорогом пальто (я уже научился в них разбираться), но без шапки, и заорал на растерянного водителя «Москвича»:
– Ты чего тут встал посреди дороги - не видел, кто едет? Документы давай!
– Сначала ваши, - вступил я в беседу.
– А ты тут кто такой?
Вместо ответа я раскрыл перед ним свое комитетское удостоверение - вот оно и пригодилось.
Мужик из «Волги» прямо на глазах сдулся. Ясное дело, он не дотягивал до того номенклатурного уровня, при котором КГБ ему уже не страшен. Такие люди ездят не на «Волгах», а как минимум на «Чайках». По крайней мере, в Москве.
– Товарищ капитан, - заблеял он, - признаю, погорячился, но и вы поймите - меня же чуть не убили!
Да, Семичастный слов на ветер не бросал, и я был уже капитаном. А насчет того, что стоящего передо мной типа тут убивали, это явное преувеличение. Подумаешь, капает кровь из носа. Кстати, интересно, что он забодал - приборную панель или ветровое стекло? И не добавить ли ему в хрюкальник, чтобы жалобы на здоровье стали более обоснованными? Нет, я же почти коммунист, а, значит, стучать должен не по мордам, а в вышестоящие инстанции. Да и вообще есть дело поважнее.
Я подошел к «Москвичу» и спросил у водилы:
– С вами все в порядке? Шея не болит? Голову поверните - не больно? Ну, выходит, вам повезло, могло быть хуже. Значит, сейчас этот товарищ придет в себя и начнет предлагать вам деньги. Не отказывайтесь, он ведь станет это делать от чистого сердца.
После чего, на глаз оценив повреждения «Москвича» как незначительные, я вернулся к номенклатурному типу и заявил:
– Если вы надеетесь, что ваше хамское поведение, позорящее в глазах трудового народа высокое звание коммуниста, сойдет вам с рук, то это зря. Последствия обязательно будут, но они могут быть разными. Если вы немедленно не компенсируете человеку ущерб тремястами рублями и не извинитесь перед ним, то я приложу все силы, чтобы мало вам не показалось.
– Какой еще ущерб? И у меня нет с собой таких денег!
– Ваши проблемы. В общем, в семь вечера я проверю. Не успеете - пеняйте на себя. А теперь идите извиняться, я тут с вами долго загорать не собираюсь. Не задерживайте занятых людей.
– А я думала, ты его побьешь, - разочарованно сказала Вера, когда мы продолжили движение.
– Вер, ну ты что - по такой мерзкой роже, да голыми руками? Перчатки-то в машине остались. А потом, рук не помыв, идти к Ефремовым? Да ну его в задницу вместе с его черной «Волгой».
Когда мы приехали на улицу Губкина, Стругацких там еще не было, и я, воспользовавшись телефоном, быстро, качественно и с чувством настучал Семичастному про номенклатурного хама. Ефремов поначалу слушал неодобрительно, но потом, вникнув в детали, согласился:
– Да, пожалуй, вы правы. Перевоспитывать таких уже поздно, но теперь пусть хоть опасается строить из себя барина, дабы вновь невзначай не нарваться на сотрудника конторы. А набить такому морду, так потом вони не оберешься.
Стругацкие пришли примерно через полчаса после нас, как раз к тому моменту, когда стол был накрыт. По нынешним временам он буквально ломился от деликатесов.
На самом видно месте стояла бутылка коньяка «Аист». Скворцов по вполне понятным причинам сказать по этому поводу не мог ничего, зато Антонов, порывшись в давешних воспоминаниях, еще до перестройки и обретения паранормальных способностей, вспомнил, как он с него блевал. Мол, пойло еще то, хуже него был только «Солнцедар» и какая-то египетская мерзость, название которой он уже забыл. Впрочем, Иван Антонович утверждал, что это очень приличный коньяк, достать который не так уж просто.
Надо сказать, что отношение к Ефремову властей, в том числе и местных, а также писательских, в последнее время заметно изменилось. Не очень понято, почему люди решили, что он стал вхож на самые верхи, с Косыгиным они встречались всего раза три-четыре, но факт был налицо.