Факап
Шрифт:
Начал я, естественно, с самого академика Улитнера. Подняв детализацию всех его обращений к БВИ (моих полномочий на это хватало), я выяснил, что темой гипноиндукции и реморализации Моисей Львович в последнее время не интересовался. То есть совсем, совершенно.
Однако академик меня всё-таки сумел удивить. Да так, что я рот раскрыл. Потому что почтенный гуманитарий, оказывается, скачал с БВИ десяток учебников по гиперсветовой астрогации, включая 138-е издание "Курса пилотирования", над которыми обливается слезами я уж не знаю какое поколение курсантов.
День 10
И опять я живой, да что ж такое творится-то? Медведь в лесу сдох, а я ещё нет. Жив, здоров, неуклонно повышаю музыкальную культуру. Сегодня, например, наблюдал закрытие диска звезды класса G тяжёлой планетой под вторую часть Лунной сонаты и кофе из автомата. Очень не хватало пломбира, а так — неплохо.
Кстати. Может, они меня решили уморить голодом? Свежо и остроумно. Тогда почему не убрали НЗ? В принципе, он рассчитан на полгода, если экономить — можно растянуть до девяти месяцев. Может, им ещё и ребёночка родить? Нет, не понимаю, совсем ничего не понимаю.
Ну что ж, продолжим, благословясь. Что мне ещё остаётся? Не биться же самому головой об стену? Нет? Вот и я так думаю.
Так, значит, про "Курс". Сначала я было подумал, что академик возжелал на старости лет получить права пилота-любителя. Однако, присмотревшись, я обнаружил среди скачанного редкое издание — "Теоретические основы Системы Единой Нумерации космических объектов" Тёмкина-Карамаева. Которое меня заинтересовало как раз тем, что практической пользы пилоту от него никакой. Потому что связь СЕН-нумерации с реальными координатами звёздных тел осуществляет компьютер, а как он это делает — пилоту более или менее безразлично.
Однако последовательность скачанных профессором книжек убедила меня в том, что ему зачем-то понадобился именно Тёмкин-Карамаев. Потому что он шёл по ссылкам: сначала нашёл самую известную книгу (тот самый "Курс"), изучил библиографию, нашёл что-то подходящее, скачал следующую. "Теоретические основы" были последней.
Впрочем, тут я ошибся. Внимательно проверив весь список, я обнаружил, что после "Основ" академиком было заказано и получено совсем уж маргинальное сочинение: мемуар некоего Ингмара Виттеля "Воспоминания астронома: десять лет в МКпИПКО". Пробивка по базе БВИ показала, что эту книжку за последние тридцать лет экспонирования скачало человек двадцать с небольшим, и всё это были сотрудники Института Астрофизики, чаще всего — члены Межведомственной комиссии по именованию и переименованию космических объектов (то есть, собственно, МКпИПКО и есть). Тёмкин, кстати, туда тоже входил, книжку читал и зачем-то на неё сослался. Так или иначе, академик Улитнер был единственным посторонним, заинтересовавшимся этим опусом.
Разумеется, я скачал себе обе книжки и просмотрел. "Теоретические основы" оказались интересными, но непосильными, так как трактовали вопросы соответствия номеров космических объектов в системе ЕН и их реальных координат в разных системах отчёта. А координаты космических объектов — которые все движутся с разной скоростью и по разным траекториям, иногда очень хитрым — это вообще тема невероятно сложная. Пилоты работают в системе локальных координат, выстраиваемой компьютером для каждого отдельного старт-финиша, и то голова припухает. Поддержание же всей системы ЕН в работоспособном состоянии требует точной идентификации каждого объекта, что обеспечивается непрерывно ведущимися работами по картографированию космического пространства системой маяков, астрозондов, бакенов, и много чем ещё. И всё это такая навороченная хренотень, что разбираться в ней надо всю жизнь. Как и в большинстве серьёзных тем.
Книжка Виттеля была, наоборот, читалась легко. Автор, даром что астроном, оказался совсем не занудой. Как я узнал впоследствии, отметился он в очень разных сферах деятельности. Но книжка была целиком и полностью посвящена его трудам в административной сфере.
Комиссия, вообще говоря, занималась вопросами "наименования и переименования". С наименованием всё было понятно: в основном речь шла о присвоении космическим объектам имён каких-нибудь славных людей. Там гремели свои баталии, но автор мудро держался от всего этого как можно дальше. Дальновидно сосредоточив все свои административные таланты на переименованиях.
Чаще всего речь шла о мелкой, но периодически возникающей проблеме. А именно: время от времени небесные тела получают два или больше разных номеров ЕН, и, соответственно, названий. И с этим надо что-то делать.
Ну например. Откроет какой-нибудь свободный искатель звёздную системку, подаст в Институт рапорт с координатами и названием — скажем, назовёт звезду именем любимой Валечки. Координаты звезды он даст относительно центра Галактики, потому что ему так понятнее, а характеристики движения снимет кое-как, потому что болтаться на орбите неделю-другую, чтобы всё сделать по-человечески, ему влом. Но его рапорт оформлен правильно, он принимается и на картах возникает звезда Валентина с номером, скажем, ЕН-8-81496. То есть, извините, не возникает. Потому что право на официальное наименование небесное тело получает только в том случае, если оно входит в сферу интересов Человечества. Например, на планете этой звезды есть земная колония. Или ведётся производство. Или наши учёные там что-нибудь исследуют. Или там вообще есть что-то для нас интересное. В таком случае заявка удовлетворяется. А то планет — даже в известной части космоса — несколько миллионов, слов не напасёшься. Так что заявка на Валентину будет лежать вместе с другими заявками — на всякие Смеховины, Падраки и Бровии, например. Да и номер в ЕН будет официально присвоен только после того, как экваторию системы разметят. Что произойдёт весьма нескоро. Потому что открыватель, скорее всего, ограничится установкой нескольких бакенов и всё. Не любят они возиться и всё делать по-нормальному. И давно бы пора прикрыть эту бессмысленную контору, но её опекают силы разума. Очень она им нужна, чтобы проворачивать некоторые дела под носом у космофлотских. Ну да это я так, в сторону.
Проходит лет тридцать. Экватории смещаются, солнышко успевает улететь, и не совсем туда, куда ожидалось. Летит мимо поисковый астрозонд и снимает данные — естественно, в гиперполярных координатах с привязками к реперным точкам, потому что автоматике так проще. Рапорт идёт в Институт. Там скучающий молодой сотрудник проверяет координаты (которые из гиперполярных в центральные переводятся непросто и с большим лагом), спектр и светимость (а это всё тоже меняется от времени, иногда значительно) и приходит к выводу, что открыто новое небесное тело. Которое он от скуки называет Злыдотой и присваивает ему номер, допустим, ЕН-8-97030. Причём не запретишь ему, гаду, называть небесное тело как вздумается. Потому что общественность тут же вспомнит о священных правах космонавта. Поднимется жуткий кипеш. А потом Горби со своей кушеточки всех разведёт и перессорит ещё и по этому поводу.
В общем, на картах поблизости от Валентины загорается звезда Злыдота. То есть опять же не загорается, а ждёт своей очереди.
Потом на второй планете Валентины найдут трансураны и начнут их добывать. А на втором спутнике четвёртой планеты Злыдоты обнаружатся редкие формы жизни, и там откроют биостанцию. Обе заявки реализуются. И ничего: некоторое время геологи будут летать на Валентину, а биологи — на Злыдоту, не подозревая о близком соседстве. Но рано или поздно это всё-таки выясняется. Например, потому, что начинается разметка экватории под протокол ГПП/14МКС, и тут-то всё и вылазит. И дальше нужно как-то определить, какой же номер и какое название дать в итоге пресловутому солнышку.
Вот тогда дело и передаётся в МКпИПКО. Которая, руководствуясь умом и сообразительностью, а также хорошим вкусом и лоббистскими возможностями заинтересованных сторон (потому что кому-то придётся переделывать все документы, а этого никто не любит) решает вопрос. То есть после нескольких месяцев заседаний и переписки звёздочка получает номер 8-97030 (потому что биологи продавили) и имя Валентина (из эстетических соображений, поскольку предкомиссии не любит тупого юмора). Или наоборот, если геологи круче, а во главе комиссии оказался тупой юморист. Бывало и так, что номер и название меняли на что-то совсем третье, так как никто не хотел уступать... Виттель описывал все эти ситуации с тонким, задушевным ехидством. Надеюсь, немногочисленные читатели "Воспоминаний" смогли оценить его юмор по достоинству.