Фактор Z

Юсупов Александр

По пути он пытался понять, как такое может быть, как часть заражённых может уйти с поляны и остаться разумными? И вспомнив ещё раз всё произошедшее сегодня, понял — цветы. Вождь хлестал ими по щекам своих «снабженцев», лица людей были желтоватыми. Пыльца! Именно она снижала действие болезни, заставляла её отступать. Пыльца! Вот что сейчас требовалось ему больше всего на свете.

Вернувшись на поляну, Солин, стараясь не привлекать внимание, обошел скалу слева, убедился, что никто его не видит и начал быстро рвать жёлтые цветы. Набив карманы до отказа, он бросился обратно на пляж и остановился у кромки леса, пытаясь найти в толпе сына, но это оказалось не просто. Сотни заражённых бродили из стороны в сторону, толкали

друг друга, рычали, стонали, падали и поднимались вновь. Было нечто тоскливое, безысходное в их мягких, плавных движеньях, и Солин, ища своего ребёнка, вдруг всмотрелся в несколько лиц и вздрогнул от мысли, что все люди здесь на пляже чьи-то отцы и дети, мужья и жёны, дети и внуки. Проклятые и забытые. Брошенные и одинокие. Михаил тряхнул головой, чтобы сбросить оцепенение и ринулся в толпу, расталкивая заражённых руками. Он бегал из стороны в сторону, нагибался, чтобы получше рассмотреть лица мальчишек, вертел головой и чувствовал всё больший страх от мысли, что потерял ребёнка за несколько часов до бомбардировки.

Но вот, повернувшись к морю, он увидел маленькую знакомую фигурку, сгорбившуюся у самой воды. Солин подбежал к мальчику и с улыбкой опустился на колени. Некоторое время он даже не решался тронуть ребёнка и просто смотрел, как тот заворожено наблюдает за солнцем, садящимся за горизонтом. Но потом он опомнился схватил сына, вскинул его на плечо и помчался к лесу, чувствуя, как спину градом покрывают удары.

— Сынок, помнишь меня, сынок, ты помнишь…

Но не успел он закончить, как мальчик резко выпрямился и пихнул отца ногами, а затем вскочил на ноги и побежал в толпу. Солин закричал от разочарования, бросился было следом, но рухнул на песок от усталости. Его догадка оказалась ошибкой. Он стоял на коленях, раздавленный, сокрушённый и молча смотрел в пустоту. Он не чувствовал в тот момент ничего человеческого, словно слился с толпой заражённых, словно вобрал в себя бездну их беспамятства и бесчувствия. Зоолог больше не хотел вспоминать реку, больше не хотел думать ни о чём, словно мир рухнул несколько секунд назад, когда надежду сменило бессилие.

Он стоял и стоял на коленях, не в силах поднять голову, пока не почувствовал на себе чей-то взгляд. Лёгкий, касавшийся его сознания крылом мотылька, но отчётливо ощутимый там, внутри.

Солин поднял глаза и увидел, как среди шатающихся в разные стороны людей, среди обезображенных вирусом лиц стоит мальчик. Маленький, шестилетний мальчик. Его сын. Стоит и молча смотрит ему в глаза. Ничего не говорит, не моргает, не улыбается, просто смотрит. Словно пытаясь вспомнить что-то забытое, потерянное среди развалин памяти, но ещё греющее ослабевший разум. И Солин бросился вперёд, и прыгнул расталкивая заражённых, поднял с земли сына, подхватил на руки, прижал к себе и заплакал. Он хотел сказать что-то мальчику, назвать его по имени, но захлебнулся, задохнулся от усталости, пережитого разочарования и нахлынувшего сейчас огромной волной счастья. Солин просто держал своего ребёнка и всхлипывал резким, отрывистым плачем. И сейчас, в эту самую минуту, он почувствовал, как заживают внутри уродливые, кровоточащие шрамы, как утихает боль, и его жизнь наконец-то обретает смысл. Не в силах ступить ни шагу, он гладил и гладил мальчика по спине, а успокоившись, осторожно отнёс его в тень деревьев и посадил на песок.

Некоторое время они сидели друг напротив друга, не двигаясь, не говоря ни слова, а потом мальчик скривил губы и произнёс:

— А-а!

— Что? — удивлённо переспросил зоолог. — Что ты говоришь?

Мальчик снова старательно сморщил лицо и повторил:

— А-а!

— Не понимаю, не понимаю тебя.

— Па-па. Па-па! — отчётливо сказал мальчик и затараторил радостно. — Папа, папа, папа, папа!

Солин схватил ребёнка на руки, и тот зарылся лицом ему в куртку, залопотал что-то на своём, непонятном

пока ещё языке. Зоолог осторожно поднялся на ноги и, прижимая к себе сына, направился к лесу.

Когда солнце опустилось за горизонт, они вышли на поляну и остановились возле рухнувшего на землю навеса — строители из заражённых оказались никудышные. Зоолог посадил сына на землю, жестом приказал ему не двигаться с места, набрал несколько палок и аккуратно сложил их кучкой. Потом достал из кармана пачку таблеток, зажигалку, высыпал лекарство обратно в карман, и подсунул картон под палки.

Вскоре на поляне уже горел костёр, освещая толпу заражённых, собравшихся вокруг и с любопытством смотрящих на пламя. Ребёнок осторожно тронул Солина за рукав и показал пальцем себе на рот.

— Кушать хочешь? — с улыбкой спросил Солин.

— Да! — кивнул мальчик.

Зоолог снял плащ, достал складной нож и отрезал подкладку от плаща. Затем аккуратно достал пакет с мясом и вскрыл его, протянув кусок сыну. Серёжка откусил немного, потом ещё и вдруг рука его замерла у рта — перед ним из темноты появилась девочка лет четырёх со старым, рваным мишкой в руке. Мальчик помедлил немного и протянул ей остатки мяса.

Этой ночью, сидя среди десятков больных людей, лежащих на голой земле вокруг костра, держа на коленях голову своего ребёнка, Солин вдруг ощутил себя частью чего-то родного, спаянного общим горем. Он твёрдо пообещал себе выйти на связь с Рысиным и остановить самолёты. И с первыми лучами солнца уже стоял около столба, открывая чёрную дверцу.

— Михаил! Рад вас видеть! — приветливо произнёс Рысин. — Видел, как вы…

— Послушайте, у нас мало времени, — перебил его Солин. — Вы всё видели сами — на острове есть растение. Оно заставляет болезнь отступать. Возможно, на его основе удастся сделать лекарство и полностью победить вирус. Вы должны…

Зоолог замолчал, увидев, что Рысин опустил взгляд, и человек в форме рядом с ним тоже смотрит в пол.

— Что не так? Почему вы молчите? — с тревогой в голосе спросил он.

— Михаил, вы понимаете, мы уже не сможем остановить самолёты. Прошло экстренное совещание спецкомитета ООН, и они приняли решение уничтожить все острова с заражёнными, в виду возникшей угрозы человечеству.

— Но как же так? Вы же всё видели своими глазами, есть же запись с камеры, как я лечу своего сына!

— Мне очень жаль…

— Рысин! Слушай, ты же человек. А там на поляне тоже люди! Чьи-то дети, родители, друзья… нельзя же просто уничтожить живых людей! Рысин, ты должен предупредить ООН! Если сделать лекарство на основе пыльцы, возможно, вирус удастся победить, и они вернутся домой!

Полковник снова замолчал, и Солин понял:

— Вы могли передать данные, но не сделали этого!

Полковник вздохнул и признался:

— Не сделали.

— Но почему?

— Цена ошибки слишком велика. Где гарантия того, что пока учёные разрабатывают лекарство, заражённые не попадут на материк?! И даже если мы вылечим этих… зомби, где гарантия того, что вирус в них не проснётся снова? Где гарантия, что не начнётся новый кошмар, и человечество не погибнет? Мы не можем этого допустить, мне очень жаль!

— Дайте мне поговорить с представителем ООН, или с президентом! Дайте мне хотя бы минуту!

Рысин сурово сдвинул брови и помотал головой.

— Хорошо, хорошо, — выдохнул Солин и постарался успокоиться. — Тогда просто вытащите нас отсюда.

Полковник снова упёр взгляд в пол и тихо сказал:

— Вам придётся оставить мальчика на острове!

— Не понял?!

— Вы можете полететь только один! Мальчик заражён вирусом естественным путём. Мы не можем вытащить вас обоих.

Солин широко раскрыл глаза и прошептал:

— Рысин, вы же обещали! Вы обещали мне!

— Сожалею, — помотал головой полковник. — Простите, Михаил, мне пришлось так сказать. Надеюсь, вы понимаете…