Факультет Хэ. Пролог
Шрифт:
Толя потихоньку матерился, так как только что допустил жертву.
– Как?
– только и спросил Ваня у товарища.
– Военкомат, - ответил тот.
– С моим телосложением меня там прибьют быстро. Прощайте.
– Ух, нихрена себе метод самоубийства - военкомат, - выдала Дуся в передатчик.
– Думаю, он там наверняка выживет и будет вояка знатный. И этот Пантелеич его там едва ли достанет.
Дверь хлопнула, и через пять минут на улице можно было видеть одинокую фигуру, идущую в сторону военкомата.
Толя глубоко вздохнул. Повезло.
– Он его, как огня боялся. Говорил всегда, что это самый жестокий метод самоубийства, пойти туда самому, - произнес Иван и ушел курить на лестницу.
– Толя, что со мной? Почему сегодня, когда ложились на стол карты, я поняла, что не хочу смерти? Почему мне вдруг так захотелось жить? И… И кто ты на самом деле?
– Можно, - шепнула Дуся Толе.
– Ты немного "иная", помешанная, если угодно. Как и я. Мы созданы для науки, для постижения того, от чего у обычных людей коротит мозг. И отсутствие умственной нагрузки нас приводит к такому состоянию, в котором ты была.
– Откуда ты это знаешь?
Толя сосредоточился, и карты воспарили над столом.
– Знаю. У многих из нас проявляются и сверхъестественные способности, пускай и не такие, какими их рисуют в фильмах. Нас немного, и те, что есть, держатся вместе. Здесь… В одном НИИ неподалеку. Однако, не всем выгодно, чтобы в стране были умные люди. Результат - мы сейчас в результате этом и находимся.
– Ты из НИИ?
– Да.
– И зачем ты пришел?
– Скормить немного знаний кому смогу и помочь выбраться отсюда.
– Епифантий не позволит. Его люди найдут нас.
– Все продумано. Косяки в моем кармане - травяной сбор "Джульетта". Мы курим его, впадаем в летаргию, нас хоронят и забывают, а потом нас выкапывают и приводят в себя. Прости, что врал тебе изначально.
Девушка повисла на Толе и расплакалась, но это были уже совсем иные слезы, нежели обычно, а радиолюбитель шепотом запросил помощи в данной ситуации у штаба.
– Подставляй плечо под сопли, жди пока проплачется, потом курите уже Джульетту и домой!
– огрызнулась Дуся, которая стала последнее время раздражительной из-за недосыпа, хотя ей помогали, где можно, Софья и Алена.
Как только девушка успокоилась, они с Толей сходили и вернули его журналы и книгу Вильфреду Ацетонову, так как забрать их с собой не представлялось возможным. В тот же вечер они станцевали вальс, раскуривая "Джульетту", даже не дожидаясь традиционной игры в карты, а Ваня снимал весь этот процесс на камеру…
*
o
+
С этого дня Вильфред перешел на ночное дежурство на кладбище. На голову был надет древний советский противогаз, к которому было приделано некоторое количество электроники. Несколько ярких светодиодов - и огромные глазищи горят красным светом. Над "хоботом" противогаза тоже потрудились: в него роботехники по просьбе Толи вмонтировали манипулятор, управляемый движениями носа (о точности движений читатель может судить сам, попробовав подвигать кончиком носа). Снаружи тот был отделан "под склизкую конечность чужого" да еще украшен бутафорской пастью. Ко всему прочему в противогазе стоял аудио усилитель, который в виду того, что электролит в конденсаторах высох еще при Сталине, а пара транзисторов напоминала своим цветом "электронику черного квартала", искажал голос говорящего до неузнаваемости. Питалось все это от двух свинцовых аккумуляторов, расположенных в рюкзаке, а называлось просто: "прикид "Черный Вурдалак".
Бобра Вилфреда прозвали "Бобер Баскервилей", так как он тоже теперь бегал в боевой раскраске светящимися в темноте красками. Бобра потом решили от операции отстранить, а агента НИИ Леха Лезергинов смочил какой-то жидкостью, испарения которой токсичны и вызывают необоснованный страх. Эту же жидкость Вилфред должен будет разлить там, где будет работать (сам он испарений не боялся, ибо ацетон сделал его неуязвимым для большинства видов токсинов)
"Злой, как сто собак,
Человечий враг,
Краснорылый Лупоглазый
Черный Вурдалак…"
– пел в передатчике Витюшка Хой, по песенке которого доблестные ученые и воссоздали образ Вурдалака.
Черная "волга" появилась часов в десять вечера, из нее выгрузили гроб, причем, только один, скинули его в заранее заготовленную яму и начали закапывать. Было холодно, норовил пойти дождь, и люди Пантелеича особо не трудились. Остается только диву даваться, как они смогли столь быстро (ведь прошло всего-то три часа!) оформить все документы!
Через тридцать минут "волга" уехала, Вилфред сделал музыку громче, разлил вокруг токсин и стал раскапывать. Похоже, контора Пантелеевича была на редкость жадной: двоих хоронили в одном гробу, который, к тому же, был сколочен из сырых сосновых досок.
– Хреновое какое дерево, - проговорил Вилфред, проведя рукой по дереву.
– В хозяйстве не сгодится.
Гроб был откупорен, содержимое в виде пары, так и застывшей во время вальса, было извлечено, и Ацетонов, покрякивая, потащил их в лесок, где в старом бомбоубежище, оборудованном под "жилище вурдалака" ждали Алена и Леха…
*
o
+
Толя очнулся. Голова болела, мутило, содержимое желудка просилось наружу, а все мышцы и суставы ломило. Ко всему прочему, когда гроб скидывали вниз пострадала его пятая точка. Марии пришлось лучше, так как она все это время провела на мягком, хоть и местами костлявом Толике. Ее умудрились упаковать сверху.
– Козлы, задницу отбили мне!
– Первое что сказал Толя, придя в себя и отползая к стенке.
– Темыч не предупреждал что после его "Джульетты" такой отходняк жуткий!
Рядом кашляла и пыталась прийти в себя Мария.
– Употребите аспиринчику: попустит, - посоветовал Леха, выдав два стакана с растворенной в ней "шипучкой".
– Ты как?
– спросил Толя у Маши.
– Жива?
– Угу, - ответила та, садясь рядом с радиолюбителем у стены и, недолго думая, разместив свою голову у него на плече.
– Отлично ощущаю что жива. Ты не предупреждал, что будет потом так плохо.
– А я сам не знал!
– Братик, я за тебя волновалась. Ки так вообще извелась…